Этно-национальная и социально-экономическая картина… 25
3-Я ТЕМА:
Южный фланг СНГ. Центральная Азия-Каспий-Кавказ: возможности и вызовы для России: Монография
Текстовая версия документа PDF (размер: 4467.2 КБ)
Текстовая версия документа предназначена только для предварительного просмотра!
Преобразование в текст выполняется в автоматическом режиме, поэтому результат может сильно отличаться от оригинального документа. Изображения (картинки, формулы, графики) в документе игнорируются.
Рекомендуем скачать оригинальный документ
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 25
дая, что уже решила задачи экстенсивной индустриализации и непосред-
ственно приступила к интенсивной на основе новейших технологий.
При переходе от социалистического к капиталистическому варианту
экстенсивной индустриализации встал целый ряд проблем, важнейшими
из которых были судьба «советского наследия», включая проблему рус-
скоязычного населения, которое обеспечивало индустриализацию, и вы-
бор оптимального темпа перехода.
Исход русскоязычного населения из региона наметился уже во второй
половине 1970-х гг., когда прекратилась его организованная миграция и
стали отчетливо проявляться признаки экономической стагнации. В то же
время местная номенклатурная бюрократия, воспользовавшись ослабле-
нием политического контроля со стороны союзного центра, взяла курс на
стимулирование националистических умонастроений в среде интеллиген-
ции и поддержку бытового национализма среди основной массы титуль-
ных этносов. Последний достаточно быстро принял форму криминально-
го давления на русскоязычное население, которое становилось все более
жестким. Местная бюрократия даже не всегда стремилась замаскировать
свое участие в нем. Как следствие, в 1980-е гг. Центральную Азию поки-
нуло около 2 млн человек1.
За этой первой миграционной волной в 1990-е гг. последовала еще
более мощная вторая. Только по официальным данным за десятилетие в
Россию выехало 3 млн человек. Если же учесть отъезд в Германию практи-
чески всех немцев из Казахстана, а евреев из Узбекистана в Израиль,
то общее число мигрантов второй волны достигнет 4 млн человек2. К 2000 г.
численность русскоязычной диаспоры в регионе сократилась наполовину.
Поскольку основную массу мигрантов составляли квалифицированные
рабочие и интеллигенция, в частности, инженерно-техническая, то их отъезд
самым серьезным образом подорвал кадровый потенциал индустриализа-
ции региона, так как представительство титульных этносов среди заня-
тых в промышленности не превышало 6–10%, в зависимости от респуб-
лики. Если же учесть, что значительную его часть составляли женщины,
занятые в традиционных для региона отраслях (текстильная, ковроткаче-
ство и т.п.), то оно будет вообще незначительным.
Первоначально правящие элиты новых независимых государств более
чем спокойно отнеслись к исходу русскоязычного населения, так как лик-
видация русскоязычной диаспоры полностью соответствовала магист-
ральному направлению их внутренней политики установлению стро-
гой этнократии и созданию моноэтнической государственности. Лишь
постепенно они начали осознавать все негативные последствия такого
массового исхода и стали прибегать к запретительным мерам, далеко не
всегда последовательным. Это и понятно, поскольку рассматривались
они как некий вынужденный и сугубо временный паллиатив.
Установление строгой этнократии и приверженность цели моноэтнич-
ности, а от нее ни правящие элиты, ни тем более, масса местной бюро-
1
Рассчитано по: Демографический ежегодник. 1990.
2
Рассчитано по: Россия в цифрах. 2001 / Госкомстат СССР. М., 2001.
26 М.А.Хрусталев
кратии отказываться не собираются, делают непрерывное сокращение
численности русскоязычной диаспоры неизбежным. В перспективе это
может привести вообще к ее ликвидации, несмотря на все усилия России.
В этой связи нельзя не отметить, что главы новых независимых госу-
дарств, как правило, избегают каких-либо публичных заявлений касатель-
но идеи моноэтничности, но их политическая практика не оставляет по
этому поводу никаких сомнений. Наиболее четко и последовательно реа-
лизует стратегию «выдавливания» русскоязычного населения президент
Казахстана Н.Назарбаев, причем делает это под прикрытием разного рода
проектов интеграции с Россией.
Что касается других аспектов «советского наследия», то среди них
наиболее сложными был вопрос о демонтаже колхозно-совхозной систе-
мы и неразрывно связанная с ним проблема частной собственности на
землю, а в южном субрегионе и на воду. Во всех государствах региона
государственная собственность на землю и воду была сохранена, причем
только в конституции Туркменистана содержится положение о частной
собственности на землю. Вместе с тем, во всех этих государствах было
проведено наделение сельского населения землей, но на правах долго-
срочной аренды. На практике это выразилось в увеличении размеров
приусадебных участков колхозников (до 0,3 га на орошаемых землях) и
выделении земельных наделов тем, кто их не имел.
Таким образом, в основном оформился огромный по размерам слой
парцелльных крестьян-арендаторов, ведущих по существу натуральное
хозяйство, так как размер парцелл в лучшем случае давал возможность
обеспечить семью продуктами питания, не более того.
К демонтажу колхозно-совхозной системы руководители государств
Центральной Азии подошли по-разному, одни более, а другие менее ра-
дикально, но отнюдь не в силу каких-либо идеологических различий, а
прежде всего ввиду специфики сельскохозяйственного производства и
необходимости, хотя бы в минимальной степени, сохранить его товар-
ность. Тут главную роль играла монокультура хлопка в южном регионе и
производство товарного зерна в Казахстане. Соответственно, правящие
элиты южного субрегиона подошли к проблеме демонтажа колхозно-сов-
хозной системы весьма осторожно, стремясь растянуть этот процесс на
длительный срок. В северном субрегионе была сделана ставка на ускоре-
ние данного процесса, причем в Киргизии в экстремальном, а в Казахста-
не в умеренном варианте.
Это сыграло немалую роль в выборе темпов перехода от социали-
стического к капиталистическому варианту индустриализации в целом.
Казахстан и Киргизия пошли (в определенной степени вынужденно) по
пути «шоковой терапии», Узбекистан и Туркмения попытались исполь-
зовать китайский опыт, причем первый смог сделать это более, а вторая
менее успешно.
Прошедшее десятилетие позволяет сделать вывод о том, что китай-
ская стратегия оказалась более эффективной не только ввиду относи-
тельно меньших социальных издержек, но главным образом в силу того,
что позволила остановить экономическую деградацию. К 2000 г. Узбеки-
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 27
стан и Туркменистан по объему ВВП вышли на уровень 1991 г., а Казах-
стан и Киргизия, соответственно, лишь на 78% и 72%1.
Казахстану в этом отношении мало помогли даже крупные иностран-
ные инвестиции в нефтедобывающую промышленность во второй полови-
не 1990-х гг. (77% всех инвестиций в регион)2. Увеличение объемов до-
бычи нефти и ее экспорта (в том числе и за счет ограничения ее внутрен-
него потребления) существенной роли не сыграло. Более того, увеличение
экспорта стало возможным главным образом благодаря преференциаль-
ным условиям ее перекачки по российским нефтепроводам. Широкофор-
матные проекты строительства нефтепроводов в Европу и на Восток (в
Китай и Японию) были фактически законсервированы. Дело не только в их
огромной стоимости, но прежде всего в том, что по мере проведения геоло-
го-разведочных работ усиливаются сомнения в «большой нефти Каспия».
Сам по себе выход на уровень 1991 г. по объему ВВП может рас-
сматриваться как успех весьма условно, так как численность титульных
этносов продолжает расти в диапазоне от 2 до 2,7%, то есть по сравнению
с 1980-ми гг. темп демографического взрыва упал, но он не прекратился.
Исключением, по понятной причине, является Таджикистан (1,6%)3. Граж-
данская война и гуманитарная катастрофа прервали его, что в принципе
не исключает возможности его возобновления.
Как следствие, падение размера ВВП на душу во всех странах данного
региона, и сейчас по этому показателю они относятся к категории бед-
нейших (по классификации ООН). По существу, за прошедшее десятиле-
тие они оказались отброшенными на уровень первой половины 1950-х гг.,
когда процесс их индустриализации еще только начинался. Если исключить
северные области Казахстана, то государства Центральной Азии превра-
тились в аграрные страны, причем со стагнирующим, а то и откровенно
деградирующим сельским хозяйством. Все они являются импортерами
продовольственных товаров, и только Казахстан экспортирует их (в основ-
ном пшеницу) в значительных размерах, но там зерновым производством
занимается прежде всего русско-украинское население. Традиционная от-
расль титульного этноса животноводство деградировала. Производст-
во мяса за десятилетие сократилось в 2,5 раза, а шерсти почти в 5 раз4.
Такой экономический откат не мог остаться без самых серьезных со-
циальных последствий. Резко ускорился процесс обнищания основной
массы населения региона, падение жизненного уровня которого началось
еще в 1980-е гг. Особенно серьезным оно было в южном субрегионе, где
сказывались не только сокращение союзного донорства и демографиче-
ский взрыв, но и кризис экстенсивного поливного земледелия. Возмож-
ности дальнейшего расширения посевных площадей были практически
исчерпаны к концу 1960-х гг., когда все водные ресурсы субрегиона были
уже использованы.
1
10 лет СНГ (1991–2001). С. 11.
2
Центральная Азия и Кавказ. 2001. № 2 (14). С. 23–24.
3
10 лет СНГ (1991–2001). С. 356.
4
Там же. С. 367–368.
28 М.А.Хрусталев
В советское время нищета была уделом в основном сельского насе-
ления, где трудоизбыточность вела к высокому уровню скрытой безрабо-
тицы: на севере до 40%, на юге до 50% (в Ферганской долине даже
до 65%)1.
Поскольку реальных перспектив на ее снижение не было, то наибо-
лее активная часть сельской молодежи мигрировала в города и прежде
всего в столицы. Таким образом, проходил постепенно процесс урбани-
зации в 1960–1970-е гг. В 1980-е гг. он застопорился, а в 1990-е приобрел
попятную динамику, стала расти численность сельского населения. Тем-
пы деурбанизации различны, наименьшими они являются в Казахстане, и
наибольшими они были в Таджикистане, где процесс деурбанизации ак-
тивно шел еще в 1980-е гг. Во всех государствах южного субрегиона и в
Киргизии доля сельского населения к 2000 году превысила 60%.
В немалой степени сокращение сельской миграции в города было
обусловлено ухудшением положения городского населения и ростом без-
работицы, во многом связанным со спадом промышленного производст-
ва. В процесс обнищания были втянуты не только городские низы, но и
большинство городского населения. О его размахе можно судить по резуль-
татам обследования семейных бюджетов, которое было проведено в ряде
стран региона в 2000 г. Согласно его результатам, за чертой бедности
(менее одного доллара на душу в день) в Казахстане было 55%, а в Кир-
гизии 72%2. Положение в Узбекистане и Туркменистане было пример-
но аналогичным (60–70%), а в Таджикистане 83% населения, причем у
этой части населения реальный доход зачастую не обеспечивает даже
физиологического минимума, что побудило и побуждает ее активно вклю-
чаться в производство и транспортировку наркотиков из Афганистана в
Россию, а затем в Европу. Первоначально Россия была лишь транзитной
зоной, но со второй половины 1990-х гг. стала быстро превращаться в
зону массового потребления наркотиков. Растет потребление наркотиков
и в самих государствах Центральной Азии.
Параллельно с усиливающимся процессом обнищания абсолютного
большинства населения имеет место концентрация богатств в руках
очень небольшого слоя, включающего представителей высшей и средней
бюрократии, а также крупных предпринимателей, как правило, кримина-
лизованных, а нередко связанных с наркоторговлей. Основным источ-
ником их обогащения является сырьевая рента, то есть доходы от экспорта
нефти, газа, золота и т.п. Полученные таким образом средства, как прави-
ло, или уходят заграницу, или используются на престижное потребление
(строительство дворцов, организацию разного рода празднеств и т.д.).
В среде этого слоя процветают казнокрадство и коррупция. Согласно
ранее упомянутому исследованию фирмы «Транспореси интернешинал»,
по уровню коррумпированности Узбекистан и Туркменистан имеют 87
пунктов, а Казахстан 84 пункта по 100-бальной шкале, то есть выше
уровня России. О размерах казнокрадства можно судить по такому факту,
1
Рассчитано по: Население СССР. 1988 / Госкомстат СССР. М., 1989.
2
10 лет СНГ (1991–2001). С. 380, 436.
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 29
что президент Туркменистана С.Ниязов дал указание о переводе всех ва-
лютных налоговых поступлений на его личный счет в заграничном банке.
Сама возможность появления подобного рода распоряжения обусловлена
характером существующего в стране политического режима.
После развала СССР во всех центрально-азиатских государствах офор-
мились авторитарные режимы, прикрытые более или менее искусными
демократическими декларациями. По мере их укрепления выкристалли-
зовался своего рода общерегиональный вариант режим личной власти
пожизненного автократа, играющего роль «вождя нации». Прототипом
тут был Кемаль Ататюрк, но с учетом страновой специфики.
Необходимость международной легитимизации побуждает «вождей»
использовать демократические процедуры и атрибутику, которые, одна-
ко, в основном выполняют декоративные функции. Делают они это по-
разному. Наиболее успешно это удается А.Акаеву, гораздо менее убеди-
тельно это делают Н.Назарбаев и И.Каримов, которые их иногда игнори-
руют. У С.Ниязова игра в демократию принимает гротескные формы.
И дело тут не только в личных качествах того или иного «вождя», хотя,
конечно, сбрасывать их со счетов нет оснований, но и в степени прочно-
сти власти местной бюрократии, а следовательно, и ее контроля над ти-
тульным этносом. В Таджикистане она оказалась недостаточной, что при
отсутствии признанного «вождя» дало возможность исламистам бросить
вызов местной номенклатурной бюрократии и развязать гражданскую
войну.
Предпосылки политической дестабилизации существовали и в других
странах региона, хотя и не столь серьезные. Наиболее значимыми они
были и остаются в Узбекистане, где Ферганская долина является главным
очагом исламского движения в регионе. В ней позиции ислама традици-
онно очень сильны. К моменту распада СССР исламисты фактически
установили над ней свой контроль, опираясь на отряды боевиков.
В Узбекистане они, действуя в союзе с националистами, имитировав-
шими свою приверженность демократии, сделали основной упор на сти-
мулирование русофобии в сочетании с оголтелой проповедью антисеми-
тизма. В Андижане был даже организован еврейский погром, чего история
региона ранее не знала. С немалым трудом И.Каримову удалось восста-
новить свою власть в Фергане, но подавить исламистов ему не удалось.
Они смогли развязать диверсионно-террористическую войну малой
интенсивности. С приходом к власти в соседнем Афганистане движения
«Талибан» ее размах заметно возрос. В 1999 г. группа боевиков-исламис-
тов предприняла в Ташкенте попытку уничтожить И.Каримова и ряд чле-
нов его правительства. Затем последовали рейды боевиков в пограничные
районы Узбекистана и Киргизии, однако сколько-нибудь значимых успе-
хов им добиться не удалось.
Свержение режима «Талибан» в Афганистане в результате антитерро-
ристической операции США ослабило возможности продолжения дивер-
сионно-террористической войны, но никак не подорвало массовую соци-
альную базу исламского движения, которую составляют люмпены и безра-
ботная молодежь. Последняя, лишенная какой-либо социальной перспек-
30 М.А.Хрусталев
тивы, быстро радикализуется и криминализуется. Исламистам с их попу-
лизмом, показной бедностью и демократизмом привлечь ее на свою сто-
рону не составляет особого труда. Немалую роль играет проповедь эгали-
таризма и обещание решить все проблемы сразу («ислам вот решение»).
Продолжающийся процесс обнищания подавляющего большинства
населения, и особенно в южном субрегионе, объективно ведет к расши-
рению социальной базы исламистов. Последние, учитывая новые между-
народные условия, связанные с включением США в активную борьбу
против исламского терроризма, переходят к стратегии «ползучий исла-
мизм», которую они уже пытались применять и не без успеха в начале
1990-х гг. В ее рамках главный упор делается на пропаганду и создание
сети формально аполитичных исламских организаций.
Наибольшие шансы на успех данная стратегия имеет, естественно, в
южном субрегионе, главным образом, в Узбекистане. На севере влияние
ислама лимитируется родоплеменными отношениями и большим распро-
странением русской культуры. Не следует забывать, что казахский и кир-
гизский этносы вошли в состав Российской империи на столетие раньше
южных соседей.
Вместе с тем, нельзя не учитывать и того факта, что курс на установ-
ление строгой этнократии сопровождается везде тенденцией к вытесне-
нию русского языка и культуры без сколько-нибудь адекватной им заме-
ны. Образующийся в результате этого вакуум заполняется примитивной
средневековой архаикой, что грозит не менее серьезным, чем экономиче-
ский, культурным откатом. Исламисты активно поддерживают эту тен-
денцию, выдвигая в качестве альтернативы русскому языку арабский
сакральный язык ислама.
Борьба с «ползучей исламизацией» для правящих элит региона в
принципе дело значительно более сложное, чем подавление вооруженных
выступлений исламистов. Добившись политической стабильности, они
оказались не в состоянии обеспечить ее надежную социально-экономиче-
скую базу, что требует стабильного экономического роста и резкого со-
кращения нищеты, так как именно последняя представляет собой пита-
тельную почву исламизма и любых других экстремистских политических
движений.
Ни одну из этих задач правящие элиты новых государств решить так
и не смогли, хотя и пытались. Они прекрасно понимали, что необходимо
как-то компенсировать потерю союзного «донорства». Первоначально
они рассчитывали на помощь Турции и нефтедобывающих стран Ара-
вийского полуострова во главе с Саудовской Аравией. В расчете на нее
новые независимые государства вошли в состав ЭКО и ОИК.
Достаточно быстро выяснилось, что финансовые возможности Тур-
ции весьма ограниченны и она преследует сугубо политическую цель
создание так называемого «Великого Турана», то есть конфедерации
тюркоязычных стран (четыре из пяти титульных этносов региона тюр-
коязычные). По ее инициативе стали регулярно проводится встречи глав
тюркоязычных государств (Турции, Азербайджана, Узбекистана, Турк-
мении, Казахстана и Киргизии), но дальше этого дело не пошло.
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 31
Еще менее успешным оказался расчет на массированную финансо-
вую поддержку со стороны Саудовской Аравии, которая выделяла сред-
ства практически только на развитие исламской инфраструктуры (строи-
тельство мечетей, исламских школ и культурных центров). Иного от нее
нельзя было и ожидать, поскольку именно Саудовская Аравия является
основным спонсором исламского движения в глобальном масштабе.
Создание такой достаточно разветвленной инфраструктуры, финан-
сируемой и управляемой из-за рубежа, является необходимой предпо-
сылкой для успеха «ползучей исламизации», а затем и для перехода к
вооруженной борьбе за захват государственной власти. Осознав, хотя и
не сразу, грозящую им опасность, правящие элиты приняли жесткие ме-
ры по ограничению развития этой инфраструктуры и даже ее частичному
демонтажу, что не способствовало улучшению отношений с Саудовской
Аравией и ее союзниками по ССАГПЗ (Совета сотрудничества арабских
государств Персидского залива).
С середины 1990-х гг. был взят курс на максимальное использование
сырьевого потенциала региона путем привлечения западных инвестиций.
Для этого иностранному капиталу были предоставлены самые большие
льготы. Из двух стран, обладающих достаточно крупными месторожде-
ниями нефти и газа, Казахстана и Туркменистана, только первая
смогла привлечь крупные иностранные инвестиции и получить от них
экономически значимую отдачу. Действительно, крупные газовые место-
рождения Туркменистана были востребованы явно недостаточно. Узбеки-
стан за счет разработки имеющихся нефтегазовых месторождений смог
удовлетворить в основном лишь свои внутренние потребности. Киргизия
же вынуждена импортировать энергоносители.
Таким образом, «сырьевые» надежды правящих элит новых госу-
дарств пока оправдываются в минимальной степени, хотя по уже разве-
данным запасам различного минерального сырья регион является одним
из богатейших в мире, но одновременно, едва ли, не самым труднодоступ-
ным. Пока в него идет в основном так называемый «авантюрный» капи-
тал, склонный к хищнической эксплуатации месторождений. Его девизом
является: «Быстрая и крупная прибыль при большом риске».
Вместе с тем, нельзя не видеть, что даже те ограниченные финансо-
вые средства, которые получают правящие элиты от экспорта сырья, ис-
пользуются часто отнюдь не на цели экономического развития или соци-
альные нужды. В частности, в Казахстане только первичные расходы по
переводу столицы из Алма-Аты в Астану (б. Акмолинск) составили 10
млрд долл. Во всех городах Туркменистана возведены мемориалы и мно-
гочисленные статуи Туркменбаши (президента страны С.Ниязова). Тут
явно просматривается подражание сталинскому стилю монументальной
пропаганды, то есть возведение огромного количества памятников само-
му себе.
В условиях крайне тяжелого социально-экономического положения
эти и другие действия «вождей», направленные на увековечение режима
их личной власти и ее возвеличивание, не могут не вызывать все более
серьезного массового недовольства, что укрепляет оппозицию, причем не
32 М.А.Хрусталев
столько исламскую, а тем более, демократическую, которая организаци-
онно слаба и не имеет признанных лидеров, сколько бюрократическую.
Дело в том, что местная бюрократия очень строго делится на земля-
ческие и субэтнические группировки, опирающиеся на традиционно об-
щинно-клановые, а в Казахстане, Киргизии и Туркменистане и на племенные
структуры. Эти группировки обладают высокой неформальной автономи-
ей, чрезвычайно устойчивы и жизнеспособны. Лидеры ведущих кланов,
входящих в группировку, образуют бюрократическую клику, контроли-
рующую определенную территориальную единицу.
«Вождь», являясь выходцем из одной определенной группировки,
склонен опираться преимущественно на нее, не без оснований рассчиты-
вая на личную преданность. Соответствующим образом складывается и
система распределения власти и ресурсов. В момент прихода к власти
будущий «вождь» стремится сделать эту систему, хотя и асимметричной,
не более или менее сбалансированной. Однако по мере укрепления своих
позиций он и его группировка пытаются сконцентрировать власть и ре-
сурсы в своих руках, что вызывает сопротивление дискриминируемых
группировок. Они активно используют при этом демократическую рито-
рику, полагая добиться поддержки Запада.
В известной мере их расчет оправдывается, поскольку Запад посто-
янно критиковал «вождей» за несоблюдение прав человека, фальсифика-
цию выборов, необоснованные репрессии и т.п. Регулярно приезжавшие
в регион миссии ОБСЕ, как правило, констатировали отсутствие демо-
кратических норм. Со второй половины 1990-х гг. все более настойчиво
стали выдвигаться обвинения в коррупции, неэффективном использова-
нии западных займов и кредитов. Резко сокращается активность между-
народных финансовых институтов. 2 декабря 2000 г. Палата представи-
телей Конгресса США приняла резолюцию № 397, в которой все государ-
ства региона обвиняются в «неприкрытом, грубом и непоправимом на-
рушении своих обязательств перед ОБСЕ в области прав человека, демо-
кратии и верховенства закона». В резолюции в связи с этим рекоменду-
ется поставить вопрос об исключении центрально-азиатских государств
из ОБСЕ.
События 11 сентября 2001 г. и последовавшая за ними антитеррорис-
тическая операция США, к которой государства Центральной Азии при-
соединились, несколько снизили напряженность в отношениях с Западом.
Администрация Буша даже оказала им крупную финансовую помощь, но
вряд ли она будет бесконтрольной и не связанной с политическими усло-
виями. Среди них ключевым является демократизация, поскольку без
нее, как убеждены на Западе, выход стран региона из социально-эконо-
мического тупика невозможен, а следовательно, невозможно и пониже-
ние уровня его потенциальной конфликтогенности. Будучи объективно
не в состоянии выполнить это условие Запада, «вожди» вынуждены при-
бегать к политическому маневрированию, одним из основных приемов
которого является создание чисто декоративной многопартийности и
«конструктивной» оппозиции. Например, в Узбекистане наряду с правя-
щей народно-демократической партией (преемницей коммунистической
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 33
партии) по инициативе президента создано еще пять политических пар-
тий. О какой-либо реальной их оппозиционности говорить нет смысла.
Исключение является в этом отношении Таджикистан, но там оппо-
зиционной является партия исламского возрождения, то есть исламисты,
цель которых создание теократической государственности, а следова-
тельно, политического режима тоталитарного образца.
Во всех других новых государствах законодательно запрещено соз-
дание любых политических партий и организаций на религиозной основе.
В этой связи нельзя не отметить, что в вышеупомянутой резолюции Па-
латы представителей этот запрет оценивается негативно, так как ведет «к
усилению этой внутренней и внешней угрозы». В свете событий 11 сен-
тября 2001 г. данное утверждение выглядит весьма сомнительно, но оно
отражает общее умонастроение не только американской, но и всей запад-
ной общественности.
Насколько серьезно эти события повлияли на данные умонастрое-
ния, сказать достаточно сложно. Несомненны лишь некоторые подвижки
в позиции США по отношению к центрально-азиатским режимам, но они
носят конъюнктурный характер и ничего не меняют по существу, ибо
требование соблюдения прав человека и демократизации остаются неиз-
менными. В рамки «нового мирового порядка», на ускорение создания
которого по существу и направлена антитеррористическая операция, цент-
рально-азиатские автократические режимы в принципе не вписываются.
Соответственно, им трудно рассчитывать на получение от Запада круп-
ной экономической помощи. Это относится даже к Киргизии, которая до
последнего времени считалась «островком демократии» в регионе. Между
тем, именно сейчас такая помощь странам Центральной Азии особенно
необходима, так как наступает критический момент в той борьбе за выжи-
вание, которую они вели на протяжении первого десятилетия своего неза-
висимого существования. Из них только Узбекистан более или менее ус-
пешно вел эту борьбу. Таджикистан ее бесповоротно проиграл. Что касает-
ся трех других стран, то шансов на успех у них остается не так уж много.
Дело в том, что прошедшее десятилетие для всех этих стран было
своего рода «инкубационным периодом», так как они пользовались тем
технико-экономическим потенциалом, который был создан в советское
время. Он уже практически исчерпан. В первую очередь это относится к
инфраструктуре и особенно к оросительной системе, которая является
жизненно важной для всего южного региона.
Ее состояние быстро ухудшается. Засуха 2000 года показала, что
управление ею как единым водохозяйственным комплексом уже потеря-
но. Дальнейшая ее деградация грозит самыми тяжелыми последствиями.
Ее модернизация требует огромных средств и координированных усилий
всех государств региона, чего, несмотря на многочисленные соглашения
добиться, не удается. Рассчитывать на привлечение иностранного капи-
тала нереалистично, так как быстрой и крупной прибыли это не сулит.
Остается единственная надежда на «сырьевые» доходы, но пока их
размер относительно невелик, а главное, перспективы их заметного роста
становятся все более проблематичными. У Казахстана они уже подходят
34 М.А.Хрусталев
к максимальной черте. Только для Туркменистана их серьезный рост в
принципе реален, но для этого требуются очень крупные инвестиции в
газовую инфраструктуру. Все попытки президента С.Ниязова решить эту
проблему значимых результатов не дали. Нет оснований полагать, что он
сможет это сделать в ближайшее время.
Подводя итоги десятилетнему независимому развитию государств
Центральной Азии, нельзя не прийти к выводу, что так и не удалось преодо-
леть глубокий социально-экономический кризис, вызванный распадом
СССР. Соответственно, нет смысла говорить о создании ими более или
менее надежной экономической основы их независимого существования.
Южный фланг СНГ. Центральная Азия-Каспий-Кавказ: возможности и вызовы для России: Монография
Текстовая версия документа PDF (размер: 4467.2 КБ)
Текстовая версия документа предназначена только для предварительного просмотра!
Преобразование в текст выполняется в автоматическом режиме, поэтому результат может сильно отличаться от оригинального документа. Изображения (картинки, формулы, графики) в документе игнорируются.
Рекомендуем скачать оригинальный документ
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 25
дая, что уже решила задачи экстенсивной индустриализации и непосред-
ственно приступила к интенсивной на основе новейших технологий.
При переходе от социалистического к капиталистическому варианту
экстенсивной индустриализации встал целый ряд проблем, важнейшими
из которых были судьба «советского наследия», включая проблему рус-
скоязычного населения, которое обеспечивало индустриализацию, и вы-
бор оптимального темпа перехода.
Исход русскоязычного населения из региона наметился уже во второй
половине 1970-х гг., когда прекратилась его организованная миграция и
стали отчетливо проявляться признаки экономической стагнации. В то же
время местная номенклатурная бюрократия, воспользовавшись ослабле-
нием политического контроля со стороны союзного центра, взяла курс на
стимулирование националистических умонастроений в среде интеллиген-
ции и поддержку бытового национализма среди основной массы титуль-
ных этносов. Последний достаточно быстро принял форму криминально-
го давления на русскоязычное население, которое становилось все более
жестким. Местная бюрократия даже не всегда стремилась замаскировать
свое участие в нем. Как следствие, в 1980-е гг. Центральную Азию поки-
нуло около 2 млн человек1.
За этой первой миграционной волной в 1990-е гг. последовала еще
более мощная вторая. Только по официальным данным за десятилетие в
Россию выехало 3 млн человек. Если же учесть отъезд в Германию практи-
чески всех немцев из Казахстана, а евреев из Узбекистана в Израиль,
то общее число мигрантов второй волны достигнет 4 млн человек2. К 2000 г.
численность русскоязычной диаспоры в регионе сократилась наполовину.
Поскольку основную массу мигрантов составляли квалифицированные
рабочие и интеллигенция, в частности, инженерно-техническая, то их отъезд
самым серьезным образом подорвал кадровый потенциал индустриализа-
ции региона, так как представительство титульных этносов среди заня-
тых в промышленности не превышало 6–10%, в зависимости от респуб-
лики. Если же учесть, что значительную его часть составляли женщины,
занятые в традиционных для региона отраслях (текстильная, ковроткаче-
ство и т.п.), то оно будет вообще незначительным.
Первоначально правящие элиты новых независимых государств более
чем спокойно отнеслись к исходу русскоязычного населения, так как лик-
видация русскоязычной диаспоры полностью соответствовала магист-
ральному направлению их внутренней политики установлению стро-
гой этнократии и созданию моноэтнической государственности. Лишь
постепенно они начали осознавать все негативные последствия такого
массового исхода и стали прибегать к запретительным мерам, далеко не
всегда последовательным. Это и понятно, поскольку рассматривались
они как некий вынужденный и сугубо временный паллиатив.
Установление строгой этнократии и приверженность цели моноэтнич-
ности, а от нее ни правящие элиты, ни тем более, масса местной бюро-
1
Рассчитано по: Демографический ежегодник. 1990.
2
Рассчитано по: Россия в цифрах. 2001 / Госкомстат СССР. М., 2001.
26 М.А.Хрусталев
кратии отказываться не собираются, делают непрерывное сокращение
численности русскоязычной диаспоры неизбежным. В перспективе это
может привести вообще к ее ликвидации, несмотря на все усилия России.
В этой связи нельзя не отметить, что главы новых независимых госу-
дарств, как правило, избегают каких-либо публичных заявлений касатель-
но идеи моноэтничности, но их политическая практика не оставляет по
этому поводу никаких сомнений. Наиболее четко и последовательно реа-
лизует стратегию «выдавливания» русскоязычного населения президент
Казахстана Н.Назарбаев, причем делает это под прикрытием разного рода
проектов интеграции с Россией.
Что касается других аспектов «советского наследия», то среди них
наиболее сложными был вопрос о демонтаже колхозно-совхозной систе-
мы и неразрывно связанная с ним проблема частной собственности на
землю, а в южном субрегионе и на воду. Во всех государствах региона
государственная собственность на землю и воду была сохранена, причем
только в конституции Туркменистана содержится положение о частной
собственности на землю. Вместе с тем, во всех этих государствах было
проведено наделение сельского населения землей, но на правах долго-
срочной аренды. На практике это выразилось в увеличении размеров
приусадебных участков колхозников (до 0,3 га на орошаемых землях) и
выделении земельных наделов тем, кто их не имел.
Таким образом, в основном оформился огромный по размерам слой
парцелльных крестьян-арендаторов, ведущих по существу натуральное
хозяйство, так как размер парцелл в лучшем случае давал возможность
обеспечить семью продуктами питания, не более того.
К демонтажу колхозно-совхозной системы руководители государств
Центральной Азии подошли по-разному, одни более, а другие менее ра-
дикально, но отнюдь не в силу каких-либо идеологических различий, а
прежде всего ввиду специфики сельскохозяйственного производства и
необходимости, хотя бы в минимальной степени, сохранить его товар-
ность. Тут главную роль играла монокультура хлопка в южном регионе и
производство товарного зерна в Казахстане. Соответственно, правящие
элиты южного субрегиона подошли к проблеме демонтажа колхозно-сов-
хозной системы весьма осторожно, стремясь растянуть этот процесс на
длительный срок. В северном субрегионе была сделана ставка на ускоре-
ние данного процесса, причем в Киргизии в экстремальном, а в Казахста-
не в умеренном варианте.
Это сыграло немалую роль в выборе темпов перехода от социали-
стического к капиталистическому варианту индустриализации в целом.
Казахстан и Киргизия пошли (в определенной степени вынужденно) по
пути «шоковой терапии», Узбекистан и Туркмения попытались исполь-
зовать китайский опыт, причем первый смог сделать это более, а вторая
менее успешно.
Прошедшее десятилетие позволяет сделать вывод о том, что китай-
ская стратегия оказалась более эффективной не только ввиду относи-
тельно меньших социальных издержек, но главным образом в силу того,
что позволила остановить экономическую деградацию. К 2000 г. Узбеки-
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 27
стан и Туркменистан по объему ВВП вышли на уровень 1991 г., а Казах-
стан и Киргизия, соответственно, лишь на 78% и 72%1.
Казахстану в этом отношении мало помогли даже крупные иностран-
ные инвестиции в нефтедобывающую промышленность во второй полови-
не 1990-х гг. (77% всех инвестиций в регион)2. Увеличение объемов до-
бычи нефти и ее экспорта (в том числе и за счет ограничения ее внутрен-
него потребления) существенной роли не сыграло. Более того, увеличение
экспорта стало возможным главным образом благодаря преференциаль-
ным условиям ее перекачки по российским нефтепроводам. Широкофор-
матные проекты строительства нефтепроводов в Европу и на Восток (в
Китай и Японию) были фактически законсервированы. Дело не только в их
огромной стоимости, но прежде всего в том, что по мере проведения геоло-
го-разведочных работ усиливаются сомнения в «большой нефти Каспия».
Сам по себе выход на уровень 1991 г. по объему ВВП может рас-
сматриваться как успех весьма условно, так как численность титульных
этносов продолжает расти в диапазоне от 2 до 2,7%, то есть по сравнению
с 1980-ми гг. темп демографического взрыва упал, но он не прекратился.
Исключением, по понятной причине, является Таджикистан (1,6%)3. Граж-
данская война и гуманитарная катастрофа прервали его, что в принципе
не исключает возможности его возобновления.
Как следствие, падение размера ВВП на душу во всех странах данного
региона, и сейчас по этому показателю они относятся к категории бед-
нейших (по классификации ООН). По существу, за прошедшее десятиле-
тие они оказались отброшенными на уровень первой половины 1950-х гг.,
когда процесс их индустриализации еще только начинался. Если исключить
северные области Казахстана, то государства Центральной Азии превра-
тились в аграрные страны, причем со стагнирующим, а то и откровенно
деградирующим сельским хозяйством. Все они являются импортерами
продовольственных товаров, и только Казахстан экспортирует их (в основ-
ном пшеницу) в значительных размерах, но там зерновым производством
занимается прежде всего русско-украинское население. Традиционная от-
расль титульного этноса животноводство деградировала. Производст-
во мяса за десятилетие сократилось в 2,5 раза, а шерсти почти в 5 раз4.
Такой экономический откат не мог остаться без самых серьезных со-
циальных последствий. Резко ускорился процесс обнищания основной
массы населения региона, падение жизненного уровня которого началось
еще в 1980-е гг. Особенно серьезным оно было в южном субрегионе, где
сказывались не только сокращение союзного донорства и демографиче-
ский взрыв, но и кризис экстенсивного поливного земледелия. Возмож-
ности дальнейшего расширения посевных площадей были практически
исчерпаны к концу 1960-х гг., когда все водные ресурсы субрегиона были
уже использованы.
1
10 лет СНГ (1991–2001). С. 11.
2
Центральная Азия и Кавказ. 2001. № 2 (14). С. 23–24.
3
10 лет СНГ (1991–2001). С. 356.
4
Там же. С. 367–368.
28 М.А.Хрусталев
В советское время нищета была уделом в основном сельского насе-
ления, где трудоизбыточность вела к высокому уровню скрытой безрабо-
тицы: на севере до 40%, на юге до 50% (в Ферганской долине даже
до 65%)1.
Поскольку реальных перспектив на ее снижение не было, то наибо-
лее активная часть сельской молодежи мигрировала в города и прежде
всего в столицы. Таким образом, проходил постепенно процесс урбани-
зации в 1960–1970-е гг. В 1980-е гг. он застопорился, а в 1990-е приобрел
попятную динамику, стала расти численность сельского населения. Тем-
пы деурбанизации различны, наименьшими они являются в Казахстане, и
наибольшими они были в Таджикистане, где процесс деурбанизации ак-
тивно шел еще в 1980-е гг. Во всех государствах южного субрегиона и в
Киргизии доля сельского населения к 2000 году превысила 60%.
В немалой степени сокращение сельской миграции в города было
обусловлено ухудшением положения городского населения и ростом без-
работицы, во многом связанным со спадом промышленного производст-
ва. В процесс обнищания были втянуты не только городские низы, но и
большинство городского населения. О его размахе можно судить по резуль-
татам обследования семейных бюджетов, которое было проведено в ряде
стран региона в 2000 г. Согласно его результатам, за чертой бедности
(менее одного доллара на душу в день) в Казахстане было 55%, а в Кир-
гизии 72%2. Положение в Узбекистане и Туркменистане было пример-
но аналогичным (60–70%), а в Таджикистане 83% населения, причем у
этой части населения реальный доход зачастую не обеспечивает даже
физиологического минимума, что побудило и побуждает ее активно вклю-
чаться в производство и транспортировку наркотиков из Афганистана в
Россию, а затем в Европу. Первоначально Россия была лишь транзитной
зоной, но со второй половины 1990-х гг. стала быстро превращаться в
зону массового потребления наркотиков. Растет потребление наркотиков
и в самих государствах Центральной Азии.
Параллельно с усиливающимся процессом обнищания абсолютного
большинства населения имеет место концентрация богатств в руках
очень небольшого слоя, включающего представителей высшей и средней
бюрократии, а также крупных предпринимателей, как правило, кримина-
лизованных, а нередко связанных с наркоторговлей. Основным источ-
ником их обогащения является сырьевая рента, то есть доходы от экспорта
нефти, газа, золота и т.п. Полученные таким образом средства, как прави-
ло, или уходят заграницу, или используются на престижное потребление
(строительство дворцов, организацию разного рода празднеств и т.д.).
В среде этого слоя процветают казнокрадство и коррупция. Согласно
ранее упомянутому исследованию фирмы «Транспореси интернешинал»,
по уровню коррумпированности Узбекистан и Туркменистан имеют 87
пунктов, а Казахстан 84 пункта по 100-бальной шкале, то есть выше
уровня России. О размерах казнокрадства можно судить по такому факту,
1
Рассчитано по: Население СССР. 1988 / Госкомстат СССР. М., 1989.
2
10 лет СНГ (1991–2001). С. 380, 436.
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 29
что президент Туркменистана С.Ниязов дал указание о переводе всех ва-
лютных налоговых поступлений на его личный счет в заграничном банке.
Сама возможность появления подобного рода распоряжения обусловлена
характером существующего в стране политического режима.
После развала СССР во всех центрально-азиатских государствах офор-
мились авторитарные режимы, прикрытые более или менее искусными
демократическими декларациями. По мере их укрепления выкристалли-
зовался своего рода общерегиональный вариант режим личной власти
пожизненного автократа, играющего роль «вождя нации». Прототипом
тут был Кемаль Ататюрк, но с учетом страновой специфики.
Необходимость международной легитимизации побуждает «вождей»
использовать демократические процедуры и атрибутику, которые, одна-
ко, в основном выполняют декоративные функции. Делают они это по-
разному. Наиболее успешно это удается А.Акаеву, гораздо менее убеди-
тельно это делают Н.Назарбаев и И.Каримов, которые их иногда игнори-
руют. У С.Ниязова игра в демократию принимает гротескные формы.
И дело тут не только в личных качествах того или иного «вождя», хотя,
конечно, сбрасывать их со счетов нет оснований, но и в степени прочно-
сти власти местной бюрократии, а следовательно, и ее контроля над ти-
тульным этносом. В Таджикистане она оказалась недостаточной, что при
отсутствии признанного «вождя» дало возможность исламистам бросить
вызов местной номенклатурной бюрократии и развязать гражданскую
войну.
Предпосылки политической дестабилизации существовали и в других
странах региона, хотя и не столь серьезные. Наиболее значимыми они
были и остаются в Узбекистане, где Ферганская долина является главным
очагом исламского движения в регионе. В ней позиции ислама традици-
онно очень сильны. К моменту распада СССР исламисты фактически
установили над ней свой контроль, опираясь на отряды боевиков.
В Узбекистане они, действуя в союзе с националистами, имитировав-
шими свою приверженность демократии, сделали основной упор на сти-
мулирование русофобии в сочетании с оголтелой проповедью антисеми-
тизма. В Андижане был даже организован еврейский погром, чего история
региона ранее не знала. С немалым трудом И.Каримову удалось восста-
новить свою власть в Фергане, но подавить исламистов ему не удалось.
Они смогли развязать диверсионно-террористическую войну малой
интенсивности. С приходом к власти в соседнем Афганистане движения
«Талибан» ее размах заметно возрос. В 1999 г. группа боевиков-исламис-
тов предприняла в Ташкенте попытку уничтожить И.Каримова и ряд чле-
нов его правительства. Затем последовали рейды боевиков в пограничные
районы Узбекистана и Киргизии, однако сколько-нибудь значимых успе-
хов им добиться не удалось.
Свержение режима «Талибан» в Афганистане в результате антитерро-
ристической операции США ослабило возможности продолжения дивер-
сионно-террористической войны, но никак не подорвало массовую соци-
альную базу исламского движения, которую составляют люмпены и безра-
ботная молодежь. Последняя, лишенная какой-либо социальной перспек-
30 М.А.Хрусталев
тивы, быстро радикализуется и криминализуется. Исламистам с их попу-
лизмом, показной бедностью и демократизмом привлечь ее на свою сто-
рону не составляет особого труда. Немалую роль играет проповедь эгали-
таризма и обещание решить все проблемы сразу («ислам вот решение»).
Продолжающийся процесс обнищания подавляющего большинства
населения, и особенно в южном субрегионе, объективно ведет к расши-
рению социальной базы исламистов. Последние, учитывая новые между-
народные условия, связанные с включением США в активную борьбу
против исламского терроризма, переходят к стратегии «ползучий исла-
мизм», которую они уже пытались применять и не без успеха в начале
1990-х гг. В ее рамках главный упор делается на пропаганду и создание
сети формально аполитичных исламских организаций.
Наибольшие шансы на успех данная стратегия имеет, естественно, в
южном субрегионе, главным образом, в Узбекистане. На севере влияние
ислама лимитируется родоплеменными отношениями и большим распро-
странением русской культуры. Не следует забывать, что казахский и кир-
гизский этносы вошли в состав Российской империи на столетие раньше
южных соседей.
Вместе с тем, нельзя не учитывать и того факта, что курс на установ-
ление строгой этнократии сопровождается везде тенденцией к вытесне-
нию русского языка и культуры без сколько-нибудь адекватной им заме-
ны. Образующийся в результате этого вакуум заполняется примитивной
средневековой архаикой, что грозит не менее серьезным, чем экономиче-
ский, культурным откатом. Исламисты активно поддерживают эту тен-
денцию, выдвигая в качестве альтернативы русскому языку арабский
сакральный язык ислама.
Борьба с «ползучей исламизацией» для правящих элит региона в
принципе дело значительно более сложное, чем подавление вооруженных
выступлений исламистов. Добившись политической стабильности, они
оказались не в состоянии обеспечить ее надежную социально-экономиче-
скую базу, что требует стабильного экономического роста и резкого со-
кращения нищеты, так как именно последняя представляет собой пита-
тельную почву исламизма и любых других экстремистских политических
движений.
Ни одну из этих задач правящие элиты новых государств решить так
и не смогли, хотя и пытались. Они прекрасно понимали, что необходимо
как-то компенсировать потерю союзного «донорства». Первоначально
они рассчитывали на помощь Турции и нефтедобывающих стран Ара-
вийского полуострова во главе с Саудовской Аравией. В расчете на нее
новые независимые государства вошли в состав ЭКО и ОИК.
Достаточно быстро выяснилось, что финансовые возможности Тур-
ции весьма ограниченны и она преследует сугубо политическую цель
создание так называемого «Великого Турана», то есть конфедерации
тюркоязычных стран (четыре из пяти титульных этносов региона тюр-
коязычные). По ее инициативе стали регулярно проводится встречи глав
тюркоязычных государств (Турции, Азербайджана, Узбекистана, Турк-
мении, Казахстана и Киргизии), но дальше этого дело не пошло.
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 31
Еще менее успешным оказался расчет на массированную финансо-
вую поддержку со стороны Саудовской Аравии, которая выделяла сред-
ства практически только на развитие исламской инфраструктуры (строи-
тельство мечетей, исламских школ и культурных центров). Иного от нее
нельзя было и ожидать, поскольку именно Саудовская Аравия является
основным спонсором исламского движения в глобальном масштабе.
Создание такой достаточно разветвленной инфраструктуры, финан-
сируемой и управляемой из-за рубежа, является необходимой предпо-
сылкой для успеха «ползучей исламизации», а затем и для перехода к
вооруженной борьбе за захват государственной власти. Осознав, хотя и
не сразу, грозящую им опасность, правящие элиты приняли жесткие ме-
ры по ограничению развития этой инфраструктуры и даже ее частичному
демонтажу, что не способствовало улучшению отношений с Саудовской
Аравией и ее союзниками по ССАГПЗ (Совета сотрудничества арабских
государств Персидского залива).
С середины 1990-х гг. был взят курс на максимальное использование
сырьевого потенциала региона путем привлечения западных инвестиций.
Для этого иностранному капиталу были предоставлены самые большие
льготы. Из двух стран, обладающих достаточно крупными месторожде-
ниями нефти и газа, Казахстана и Туркменистана, только первая
смогла привлечь крупные иностранные инвестиции и получить от них
экономически значимую отдачу. Действительно, крупные газовые место-
рождения Туркменистана были востребованы явно недостаточно. Узбеки-
стан за счет разработки имеющихся нефтегазовых месторождений смог
удовлетворить в основном лишь свои внутренние потребности. Киргизия
же вынуждена импортировать энергоносители.
Таким образом, «сырьевые» надежды правящих элит новых госу-
дарств пока оправдываются в минимальной степени, хотя по уже разве-
данным запасам различного минерального сырья регион является одним
из богатейших в мире, но одновременно, едва ли, не самым труднодоступ-
ным. Пока в него идет в основном так называемый «авантюрный» капи-
тал, склонный к хищнической эксплуатации месторождений. Его девизом
является: «Быстрая и крупная прибыль при большом риске».
Вместе с тем, нельзя не видеть, что даже те ограниченные финансо-
вые средства, которые получают правящие элиты от экспорта сырья, ис-
пользуются часто отнюдь не на цели экономического развития или соци-
альные нужды. В частности, в Казахстане только первичные расходы по
переводу столицы из Алма-Аты в Астану (б. Акмолинск) составили 10
млрд долл. Во всех городах Туркменистана возведены мемориалы и мно-
гочисленные статуи Туркменбаши (президента страны С.Ниязова). Тут
явно просматривается подражание сталинскому стилю монументальной
пропаганды, то есть возведение огромного количества памятников само-
му себе.
В условиях крайне тяжелого социально-экономического положения
эти и другие действия «вождей», направленные на увековечение режима
их личной власти и ее возвеличивание, не могут не вызывать все более
серьезного массового недовольства, что укрепляет оппозицию, причем не
32 М.А.Хрусталев
столько исламскую, а тем более, демократическую, которая организаци-
онно слаба и не имеет признанных лидеров, сколько бюрократическую.
Дело в том, что местная бюрократия очень строго делится на земля-
ческие и субэтнические группировки, опирающиеся на традиционно об-
щинно-клановые, а в Казахстане, Киргизии и Туркменистане и на племенные
структуры. Эти группировки обладают высокой неформальной автономи-
ей, чрезвычайно устойчивы и жизнеспособны. Лидеры ведущих кланов,
входящих в группировку, образуют бюрократическую клику, контроли-
рующую определенную территориальную единицу.
«Вождь», являясь выходцем из одной определенной группировки,
склонен опираться преимущественно на нее, не без оснований рассчиты-
вая на личную преданность. Соответствующим образом складывается и
система распределения власти и ресурсов. В момент прихода к власти
будущий «вождь» стремится сделать эту систему, хотя и асимметричной,
не более или менее сбалансированной. Однако по мере укрепления своих
позиций он и его группировка пытаются сконцентрировать власть и ре-
сурсы в своих руках, что вызывает сопротивление дискриминируемых
группировок. Они активно используют при этом демократическую рито-
рику, полагая добиться поддержки Запада.
В известной мере их расчет оправдывается, поскольку Запад посто-
янно критиковал «вождей» за несоблюдение прав человека, фальсифика-
цию выборов, необоснованные репрессии и т.п. Регулярно приезжавшие
в регион миссии ОБСЕ, как правило, констатировали отсутствие демо-
кратических норм. Со второй половины 1990-х гг. все более настойчиво
стали выдвигаться обвинения в коррупции, неэффективном использова-
нии западных займов и кредитов. Резко сокращается активность между-
народных финансовых институтов. 2 декабря 2000 г. Палата представи-
телей Конгресса США приняла резолюцию № 397, в которой все государ-
ства региона обвиняются в «неприкрытом, грубом и непоправимом на-
рушении своих обязательств перед ОБСЕ в области прав человека, демо-
кратии и верховенства закона». В резолюции в связи с этим рекоменду-
ется поставить вопрос об исключении центрально-азиатских государств
из ОБСЕ.
События 11 сентября 2001 г. и последовавшая за ними антитеррорис-
тическая операция США, к которой государства Центральной Азии при-
соединились, несколько снизили напряженность в отношениях с Западом.
Администрация Буша даже оказала им крупную финансовую помощь, но
вряд ли она будет бесконтрольной и не связанной с политическими усло-
виями. Среди них ключевым является демократизация, поскольку без
нее, как убеждены на Западе, выход стран региона из социально-эконо-
мического тупика невозможен, а следовательно, невозможно и пониже-
ние уровня его потенциальной конфликтогенности. Будучи объективно
не в состоянии выполнить это условие Запада, «вожди» вынуждены при-
бегать к политическому маневрированию, одним из основных приемов
которого является создание чисто декоративной многопартийности и
«конструктивной» оппозиции. Например, в Узбекистане наряду с правя-
щей народно-демократической партией (преемницей коммунистической
Этно-национальная и социально-экономическая картина… 33
партии) по инициативе президента создано еще пять политических пар-
тий. О какой-либо реальной их оппозиционности говорить нет смысла.
Исключение является в этом отношении Таджикистан, но там оппо-
зиционной является партия исламского возрождения, то есть исламисты,
цель которых создание теократической государственности, а следова-
тельно, политического режима тоталитарного образца.
Во всех других новых государствах законодательно запрещено соз-
дание любых политических партий и организаций на религиозной основе.
В этой связи нельзя не отметить, что в вышеупомянутой резолюции Па-
латы представителей этот запрет оценивается негативно, так как ведет «к
усилению этой внутренней и внешней угрозы». В свете событий 11 сен-
тября 2001 г. данное утверждение выглядит весьма сомнительно, но оно
отражает общее умонастроение не только американской, но и всей запад-
ной общественности.
Насколько серьезно эти события повлияли на данные умонастрое-
ния, сказать достаточно сложно. Несомненны лишь некоторые подвижки
в позиции США по отношению к центрально-азиатским режимам, но они
носят конъюнктурный характер и ничего не меняют по существу, ибо
требование соблюдения прав человека и демократизации остаются неиз-
менными. В рамки «нового мирового порядка», на ускорение создания
которого по существу и направлена антитеррористическая операция, цент-
рально-азиатские автократические режимы в принципе не вписываются.
Соответственно, им трудно рассчитывать на получение от Запада круп-
ной экономической помощи. Это относится даже к Киргизии, которая до
последнего времени считалась «островком демократии» в регионе. Между
тем, именно сейчас такая помощь странам Центральной Азии особенно
необходима, так как наступает критический момент в той борьбе за выжи-
вание, которую они вели на протяжении первого десятилетия своего неза-
висимого существования. Из них только Узбекистан более или менее ус-
пешно вел эту борьбу. Таджикистан ее бесповоротно проиграл. Что касает-
ся трех других стран, то шансов на успех у них остается не так уж много.
Дело в том, что прошедшее десятилетие для всех этих стран было
своего рода «инкубационным периодом», так как они пользовались тем
технико-экономическим потенциалом, который был создан в советское
время. Он уже практически исчерпан. В первую очередь это относится к
инфраструктуре и особенно к оросительной системе, которая является
жизненно важной для всего южного региона.
Ее состояние быстро ухудшается. Засуха 2000 года показала, что
управление ею как единым водохозяйственным комплексом уже потеря-
но. Дальнейшая ее деградация грозит самыми тяжелыми последствиями.
Ее модернизация требует огромных средств и координированных усилий
всех государств региона, чего, несмотря на многочисленные соглашения
добиться, не удается. Рассчитывать на привлечение иностранного капи-
тала нереалистично, так как быстрой и крупной прибыли это не сулит.
Остается единственная надежда на «сырьевые» доходы, но пока их
размер относительно невелик, а главное, перспективы их заметного роста
становятся все более проблематичными. У Казахстана они уже подходят
34 М.А.Хрусталев
к максимальной черте. Только для Туркменистана их серьезный рост в
принципе реален, но для этого требуются очень крупные инвестиции в
газовую инфраструктуру. Все попытки президента С.Ниязова решить эту
проблему значимых результатов не дали. Нет оснований полагать, что он
сможет это сделать в ближайшее время.
Подводя итоги десятилетнему независимому развитию государств
Центральной Азии, нельзя не прийти к выводу, что так и не удалось преодо-
леть глубокий социально-экономический кризис, вызванный распадом
СССР. Соответственно, нет смысла говорить о создании ими более или
менее надежной экономической основы их независимого существования.
Комментарии
Отправить комментарий