13-Я ТЕМА:
Восприятие Россией политики Запада в Центральной Азии 125
Главное уязвимое место в официальном американском подходе к су-
ществующим проблемам заключается в переносе акцента на методы во-
енного, силового воздействия, которые не оставляют политическому ис-
ламу права на самовыражение (речь, разумеется, не идет ни о террори-
стах, ни об экстремистах). В Центрально-азиатском регионе все больше
ощущается потребность в том, чтобы наряду с методами военного давле-
ния там, где они необходимы, использовать методы политического воз-
действия на радикалов, изолировав их в самом политическом исламе.
В настоящее время лишь режим Рахмонова сохраняет контакты с
умеренной таджикской исламской оппозицией, да и то потому, что тако-
го рода модель взаимоотношений была заложена в соглашениях о мире,
подписанных правительством и ОТО. Уровень нынешних отношений не
устраивает многих активистов в Исламской партии возрождения Таджи-
кистана, полагающих, что, несмотря на лояльность режиму, процесс их
политической маргинализации продолжается и искусственно форсируется.
Сотрудничество с умеренными исламистами и диалог с ними могли
бы стать действенным средством сдерживания радикального ислама, про-
тивостоящего светским режимам и отвергающего нынешние модели со-
циально-политического и экономического развития. Однако не исключено,
что в современных условиях, осознав свою особую международную зна-
чимость, центрально-азиатские лидеры еще в меньшей степени, чем пре-
жде, будут готовы к политическому диалогу и уступкам. Это может стать
прологом к эскалации напряженности, особенно в Узбекистане и Кирги-
зии, и особенно в районе Ферганской долины, где исламский радикализм
все больше совмещается со специфическим ферганским сепаратизмом.
3. В долгосрочной перспективе само по себе американское военное
присутствие может стать мощным раздражающим фактором, стимули-
рующим проявления радикальной, прежде всего исламской, оппозиции.
Наглядный пример тому — Саудовская Аравия, власти которой сегодня
начинают всерьез задумываться над тем, чтобы избавится наконец от аме-
риканских баз, находящихся на ее территории со времени войны против
Ирака в 1991 г. Интересно, что в Бишкеке в январе 2002 г. уже отмечались
случаи распространения листовок антиамериканского содержания акти-
вистами радикальной группировки «Хизб ут-Тахрир». В листовках, в ча-
стности, говорилось, что размещение американского воинского контин-
гента в аэропорту Манас является «позором для киргизского народа»1.
4. Американское присутствие связывается в Центральной Азии с пер-
спективой поступления значительных средств. Не вызывает сомнений тот
факт, что в экономическом плане постсоветские государства региона, за
исключением Туркменистана, очень уязвимы. Везде, кроме Узбекистана,
сохранившего уровень экономического развития, сравнимый с 1991 г., на-
блюдается серьезный экономический спад. Так что средства, которые мо-
гут получить страны региона в результате сотрудничества с США, им ост-
ро необходимы. Вопрос заключается в том, будут ли они действительно
использованы для укрепления экономики и социальной сферы. Учитывая
1
Независимая газета. 2002. 30 января.
126 И.Д.Звягельская, Д.В.Макаров
масштабы коррупции, они могут быть направлены в нужные властным
структурам каналы, содействуя обогащению отдельных властных кланов.
В результате массированная внешняя финансовая помощь может, подоб-
но нефтедолларам, парадоксальным образом отозваться усилением соци-
альной и политической напряженности, если не будет налажен постоян-
ный мониторинг использования предоставляемых средств.
Ограничителем роли США как гаранта безопасности и стабильности
в Центральной Азии является и тот факт, что Вашингтон вряд ли пойдет
на массированное применение силы для сохранения нынешних централь-
но-азиатских режимов. Американские военные могут рисковать жизнью,
чтобы отомстить за гибель тысяч соотечественников, но не чтобы спасти
центрально-азиатские режимы или защитить полувиртуальные каспий-
ские нефтепроводы. Следует учитывать, что столь быстрое и масштабное
прямое военное вмешательство США в ситуацию в Афганистане стало
возможным лишь благодаря исключительному стечению обстоятельств и
масштабу вызова, брошенного Америке, и вряд ли может рассматриваться
как модель американского реагирования на последующие кризисы внутри
региона (в случае конфликта режимов с исламистской или регионально-
клановой оппозицией).
Если бы новая американская стратегия в Центральной Азии имела
серьезные шансы гарантировать долгосрочную стабильность и безопас-
ность, то выбор для России был бы более легким. Это был бы выбор меж-
ду амбициями великой державы и реальным обеспечением базовых инте-
ресов национальной безопасности. Обменять амбиции на реальные праг-
матические выгоды тоже не легко, но все же вполне возможно. Проблема
однако в том, что даже при оптимальном развитии российско-американ-
ских отношений односторонние американские действия в Центральной
Азии не позволяют России рассчитывать на гарантированное достижение
своих даже минимальных интересов безопасности.
Сохраняющаяся асимметричность интересов безопасности России и
США в Центральной Азии позволяет предположить, что в случае, если в
регионе возникнет масштабный внутренний кризис или конфликт, США мо-
гут предпочесть сократить свою ответственность, которую придется брать
на себя опять же России. Если в предшествующий этому период Россия
будет недостаточно включена в формирующиеся структуры региональной
безопасности, ее задача окажется несоизмеримо более трудной. Таким об-
разом, стремление России быть полноценным участником системы регио-
нальной безопасности является не признаком недоверия или попыткой
соперничества с США, а объективной необходимостью. Именно поэтому
Россия не согласится с любой системой безопасности, которая неадек-
ватно учитывает ее интересы и потребности. Судя по всему, в США это
осознают, по крайней мере — на уровне экспертного сообщества. Так,
один экспертный доклад рекомендует правительству США «способство-
вать развитию таких структур безопасности в Каспийском регионе, кото-
рые будут восприниматься Россией как соответствующие ее интересам»1.
1
The Caucasus and Caspian Region: Understanding United States Policy.
Восприятие Россией политики Запада в Центральной Азии 127
Однако на уровне практической политики Вашингтон не всегда учи-
тывает эти рекомендации, предпочитая односторонние действия.
Принимая во внимание вероятность осложнения российско-амери-
канских отношений в условиях проведения односторонних активистских
действий США в Центральной Азии и на Кавказе, представляется важным
усиление европейской политики в Центрально-азиатском регионе. Как из-
вестно, европейские государства лучше знают восточные общества и дей-
ствуют в них более гибко. Именно в такой гибкости и заинтересована сей-
час Россия. Проблемы взаимодействия России и Запада в Центральной
Азии не должны сводиться только к борьбе против сил терроризма и экс-
тремизма. Очевидно, их цель гораздо шире — поиск стабилизации обста-
новки с учетом исторических и культурных особенностей обществ данно-
го региона и сложного переходного периода становления национальной
государственности, который они переживают.
Усиление военного присутствия США в Центральной Азии (при не-
значительной и явно подчиненной роли некоторых европейских госу-
дарств) не может являться гарантией устойчивого политического разви-
тия государств этого региона в долгосрочной перспективе, поскольку это
присутствие ориентировано на другие задачи. Соответственно, проблема
разработки западной стратегии в отношении Центральной Азии не снята
с повестки дня и становится все более актуальной.
А. В. М а л ь г и н
КАСПИЙСКИЙ РЕГИОН: МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ
И ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Каспий: региональные и внерегиональные игроки
Исторический опыт показывает, что зачастую отдельные регионы,
субрегионы, речные и морские бассейны играют не просто географиче-
скую роль, но становятся средоточием и катализатором серьезных миро-
политических процессов. Порейнские пограничные зоны на протяжении
многих десятилетий были источником кровавых конфликтов в Европе, а
потом в результате поисков наилучшего использования ресурсов, сосредо-
точенных на этих территориях, возникла идея создания ЕОУС, который
стал первым шагом в направлении Европейской интеграции. Такая же
альтернатива стоит и перед зоной Каспия: или быть зоной раздора и кон-
фликтов, или же, наоборот, свести воедино интересы значительного чис-
ла государств.
Земли вокруг этого моря-озера всегда были ареной политических,
военных и экономических битв. Интересы персидской, российской, отто-
манской и британской империй сталкивались здесь в течение веков. Новым
фактором соперничества в двадцатом веке стала нефть. Основатели неф-
тяного бизнеса — Нобель, Ротшильд, Рокфеллер — положили начало
нефтяному буму на Каспии столетие назад. Далее Каспий фактически
выпал из контекста стратегических отношений. Бульшую часть прошлого
века лишь два государства располагались на его берегах — СССР и Иран.
При этом руководители этих государств, в принципе, всегда умели нахо-
дить общий язык, и серьезных трений в их отношениях не возникало. Что
касается энергоресурсов, то и у Ирана, и у Советского Союза были значи-
тельные альтернативные запасы в других регионах. Хотя в период 1920–
1950-х гг. значимость Бакинских нефтепромыслов для СССР трудно
переоценить, позднее она стала уменьшаться параллельно с разработкой
нефти Татарстана и Сибири1.
1
Интересно отметить, что за год до подписания одного из ныне действующих
советско-иранских договоров, определяющих статус Каспия, а именно в 1920 г.,
на Советскую Россию приходилось 3,69% мировой нефтедобычи, а на Иран
1,78%. В то время как на США — 64,32%. То есть трудно даже предположить,
Каспийский регион: международно-политические и энергетические… 129
С распадом СССР на берегах Каспия появляются новые независимые
государства — Азербайджан, Казахстан и Туркменистан. Для них обла-
дание энергоресурсами стало одним из основных политических ресурсов,
определяющим их роль в международных отношениях. Большое значе-
ние каспийские энергоресурсы имеют и для других новых государств
Закавказья и Средней Азии, которые могут в результате стать транзит-
ными странами и тем самым получить выход к совершенно новым стра-
тегическим рубежам — Черноморскому бассейну и Западной Европе —
для государств Закавказья и частично для Казахстана; или странам Юж-
ной и Юго-Восточной Азии — для среднеазиатских государств. Обладание
энергоресурсами означает, что прикаспийские государства включены в
глобальную нефтяную игру, которая приводит в регион Каспия не только
ближайших соседей (Турцию) или страны бывшего СССР, желающие
диверсифицировать свое энергопотребление (Украина, Молдавия), но и
таких внерегиональных игроков, как США, ЕС и Китай. Есть и более
дальние претенденты на энергопотребление — Пакистан и Индия, и в
таком случае в качестве государства-транзита появляется Афганистан1.
Причем шансы последнего после свержения режима талибов существен-
но возрастают. Правда, они смогут столь же быстро растаять при даль-
нейшем нарастании напряженности в индо-пакистанских отношениях,
усилении радикально-исламистских и анти-западных настроений в самом
Пакистане2, при неудаче попыток внутренней стабилизации самого Аф-
ганистана.
что нефтяной фактор при оформлении тогдашнего статуса Каспия мог быть срав-
ним с нынешним энергетическая картина мира была совершенно иной. (Цифры
приводятся по: Щелкачев В.Н. Отечественная и мировая нефтедобыча история
развития, современное состояние и прогнозы. Москва; Ижевск: РГУНГ, 2002).
1
Как известно, в Ашхабаде 26-27 декабря 2002 г. состоялась встреча лиде-
ров Афганистана, Пакистана и Туркмении, в ходе которой было подписано меж-
государственное Соглашение о принципах развития проекта строительства Транс-
афганского газопровода и принципах формирования консорциума по его строитель-
ству. Трансафган призван транспортировать газ одного из крупнейших туркмен-
ских месторождений — Довлетабада, запасы которого составляют порядка 1 трлн
756 млрд м3 газа, — в Пакистан. Общая протяженность трубопровода составит
около 1,5 тыс. км, при этом по территории Туркменистана 170 км, Афганиста-
на 830 км, Пакистана 400 км. Оценочная стоимость проекта составляет по-
рядка 2,5 млрд долл. США.
2
В ежегодном обзоре «The World in 2003», выпускаемом журналом «The
Economist», после базовой экономической информации о Пакистане помещено
примечание: «...Мало мест в мире более опасных для представителей западного
мира, чем Пакистан. Исламские боевики “выплеснулись” из Афганистана и Каш-
мира собственно на территорию Пакистана и будут там действовать. Число напа-
дений на посольства, церкви и частный бизнес увеличится в 2003». Такой песси-
мистичный прогноз вряд ли будет способствовать привлечению западных инве-
сторов для участия в энергетических проектах Пакистана. Собственных необхо-
димых средств экономика этой бедной страны не имеет.
130 А.В.Мальгин
Сколько-нибудь значимое присутствие новых прикаспийских госу-
дарств на мировом рынке нефти объективно ставит перед ними задачу
того или иного варианта отношений с ОПЕК. Группу стран ОПЕК, преж-
де всего ее «ближневосточное ядро», можно считать опосредованным
игроком в регионе Каспия. С учетом факторов конфессиональной близо-
сти эти отношения приобретают дополнительные нюансы.
Каспийские перспективы России
При всей разнонаправленности интересов участников каспийского
расклада их результирующая позволяет России сохранить и упрочить
свою экономическую и политическую роль в регионе. Уверенность в
этом подкрепляется объективным потенциалом России, ее непосредст-
венным присутствием в регионе, совмещением ею сразу трех важных
характеристик ресурсообладателя, ресурсопотребителя и транзитной
страны для нефти и газа Каспия. Кроме того, не следует забывать о роли
российских энергетических компаний, которые видят для себя на Каспии
дополнительные ресурсы роста.
В настоящее время все «гранды» российского нефтегазового сектора
представлены на Каспии. При этом они входят в альянсы как с зарубеж-
ными компаниями, так и между собой. Показательным примером является
учреждение более года назад Каспийской нефтяной компании, в устав-
ном капитале которой на паритетных началах участвуют ЮКОС, «Лук-
ойл» и «Газпром».
В отличие от зарубежных, российские компании гораздо более
склонны работать в ситуации недостаточно развитой бизнес-инфраструк-
туры пост-советских республик; они в силу своей объективной прибли-
женности к региону лучше понимают положение в политических и эко-
номических элитах каспийских стран.
Еще одним конкурентным преимуществом является то, что россий-
ская федеральная власть к рубежу 1999-2000 гг. включила регион Каспия
в число своих внешнеполитических приоритетов.
Начиная с 1991 г. можно выделить несколько периодов в политике
России на Каспии1. В 1991–1994 гг. российская внешнеполитическая эли-
та фактически игнорировала проблему Каспия, которая находилась за
пределами приоритетов российской дипломатии. Россия, не замечая но-
вых политических реалий, исходила из незыблемости правового статуса
Каспия и не была готова к наращиванию активности на этом направле-
нии. Российские нефтяные компании, за исключением делавшего первые
шаги в этом направлении «Лукойла», также не были готовы к выходу в
регион. Вместе с тем, активизация новых независимых государств, в ча-
стности Азербайджана, привлекающего международное экономическое и
1
Одну из наиболее удачных попыток классификации политики России на
Каспии и деятельности российских энергетических компаний в этом регионе сде-
лал бывший заместитель министра топлива и энергетики РФ, а ныне заместитель
генерального секретаря Энергетической Хартии А.А.Конопляник в своей книге
«Каспийская нефть на Евразийском перекрестке. Предварительный анализ эконо-
мических перспектив» (М.: ИГиРГИ, 1998).
Каспийский регион: международно-политические и энергетические… 131
политическое внимание к потенциальным энергоресурсам, заставила Рос-
сию выйти из состояния фактического игнорирования каспийской про-
блематики.
В период 1994–1997 гг. внешняя политика проходит путь от просто-
го осознания того, что разработка нефти и газа Каспия может подорвать
позиции России в регионе и осложнить ее положение на мировом энерге-
тическом рынке, до поиска инструментария по снижению возможных
рисков. Главным элементом этого инструментария многим тогда виде-
лась максимальная монополизация транзита энергоресурсов из зоны Кас-
пия, вывод транзитных потоков на территорию России. Российский биз-
нес также активизирует свою работу на Каспии, заметными игроками в
регионе становятся «Транснефть», «Газпром» и «Роснефть». В связи с
ориентацией на монополизацию энерготранзита задачи первой из этих
компаний вполне очевидны. «Газпром» же, начинавший реализацию
транс-черноморского проекта «Голубой поток», своей деятельностью фак-
тически создавал российскую альтернативу энергетическим устремлени-
ям Турции на Каспии.
Отсчет следующего этапа можно начать с 1998 г., когда, подписав
соглашение с Казахстаном, Россия фактически признала раздел Каспия
на национальные сектора, что, в частности, облегчило ее политическое
взаимодействие по поводу энергоресурсов с прикаспийскими государст-
вами СНГ. Параллельно с этим, правда, чрезвычайно медленными тем-
пами, началось осознание того, что попытка максимально монополизиро-
вать транзит энергоресурсов может ударить по интересам самой России.
Выводя через свою территорию значительные объемы каспийской нефти
и газа на европейский рынок, Россия сама создает себе конкурентов на
этом важнейшем для нее направлении, снижает цены и лишается прибы-
ли от продажи собственно российских углеводородов. В этот период
приходит понимание того, что контроль над каспийскими энергоресур-
сами может и должен осуществляться с применением более изощренного
политико-экономического инструментария, с максимальным подключе-
нием российского бизнеса. Тем более, что к этому моменту и такая круп-
ная компания, как ЮКОС, вышла в регион.
Как представляется, к 2000 г. было достигнуто максимально широ-
кое и многогранное видение каспийской проблематики, что получило
свое официальное закрепление. В Концепции внешней политики Россий-
ской Федерации 2000 года, в отличие от аналогичного документа 1993
года, где нет упоминания Каспия вообще, этот регион определяется как
один из приоритетов достаточно высокого уровня1. В документе отмеча-
ется, что «…Россия будет добиваться выработки такого статуса Каспий-
ского моря, который позволил бы прибрежным государствам развернуть
взаимовыгодное сотрудничество по эксплуатации ресурсов региона на
справедливой основе, с учетом законных интересов друг друга». Очевидно,
1
Каспий упоминается в общем контексте отношений в рамках СНГ, кото-
рые, в свою очередь, позиционированы как важнейший региональный приоритет.
Текст Концепции цитируется по сайту МИД России (www.mid.ru).
132 А.В.Мальгин
что этот тезис далеко не исчерпывает всей проблематики Каспия, но даже
символическое появление того или иного нового аспекта в традиционно
скупых на детали российских внешнеполитических документах такого
уровня должно восприниматься достаточно серьезно. Отрадно также, что
внешнеполитическая элита воспринимает каспийский сюжет не в отрыве
от общей ткани международных отношений, а вписывает его в широкий
контекст международных отношений, в частности, так называемого «Боль-
шого Средиземноморья». В Концепции декларируется, что «рассматри-
вая Большое Средиземноморье как связующий узел таких регионов, как
Ближний Восток, Черноморский регион, Кавказ, бассейн Каспийского
моря (курсив мой А.М.), Россия намерена проводить целенаправлен-
ный курс на превращение его в зону мира, стабильности и добрососедст-
ва, что будет способствовать продвижению российских экономических
интересов, в том числе в вопросе выбора маршрутов прохождения важ-
ных потоков энергоносителей (курсив мой А.М.)». Подобный широ-
кий подход объективно приближает Россию к сценарию восприятия Кас-
пия, принятому в США и ЕС1, и, как следствие, дает возможность лучше
понять намерения этих внерегиональных игроков в зоне Каспия.
В этой ситуации возникает пока еще редкий для России, но много-
обещающий союз бизнеса и государства, устремленный в одном на-
правлении. Кстати, только государственное вмешательство сможет раз-
решить одну из наиболее серьезных проблем, стоящих перед Каспи-
ем, — установление его современного правового статуса.
В период после 2000 г., связанный с общей активизацией политики
нового Президента России В.В.Путина на пост-советском направлении,
Каспию уделяется повышенное внимание, о чем свидетельствует, в част-
ности, назначение в том же году спецпредставителем по вопросам Каспия
в ранге заместителя министра иностранных дел В.И.Калюжного. Серьез-
ным достижением этого этапа стало завершение строительства трубопро-
вода КТК Тенгиз Новороссийск. В свете общего улучшения отноше-
ний с западными партнерами происходит «потепление» официальной
позиции в отношении таких проектов, как ТRАСЕСА.
Правовой статус: де-факто против де-юре. Де-факто побеждает
Сейчас общий правовой статус Каспия установлен советско-иран-
скими договорами 1921 и 1940 гг. и формально не претерпел изменений.
До согласования пятью прикаспийскими государствами нового междуна-
родно-правового режима Каспия указанные договоры формально остают-
ся в силе. Сразу после распада СССР, в 1991–1993 гг., переговоры о но-
вом статусе моря шли чрезвычайно вяло и не несли в себе реального
прагматического интереса. Поворотным моментом стал сентябрь 1994 г.,
когда Азербайджан подписал так называемый контракт с консорциумом
западных компаний на разработку шельфовых месторождений Азери,
1
Подробнее о месте и роли Большого Средиземноморья в политике ЕС см.:
Мальгин А.В. Европа и Средиземноморье: проблема единого пространства безопас-
ности и межрегионального взаимодействия // Восток/Запад. Региональные подсис-
темы и региональные проблемы международных отношений. М.: МГИМО, 2002.
Каспийский регион: международно-политические и энергетические… 133
Чираг и Гюнешли. Другими словами, Баку первым определил для себя
национальный сектор1 и привлек туда иностранный капитал.
После этого проблема правового статуса становится одной из важ-
нейших тем научных и политических дискуссий в прибрежных странах.
При этом официальная российская позиция в течение трех лет оставалась
слабо артикулированной. Своеобразным «прорывом» стало российско-ка-
захстанское заявление (январь 1998 г.), в котором говорилось, что опре-
деление нового правового статуса Каспия возможно «на условиях спра-
ведливого раздела дна Каспия при сохранении в общем пользовании вод-
ной поверхности, включая обеспечение свободы судоходства, согласован-
ных норм рыболовства и защиты окружающей среды». Позднее, 6 июля
1998 г., Россия и Казахстан подписали межгосударственное Соглашение
о разграничении дна северной части Каспийского моря2. В преамбуле
Соглашения однозначно констатировалось, что «существующий правовой
режим Каспийского моря не отвечает современным требованиям и не ре-
гулирует в полном объеме отношения прикаспийских государств».
Таким образом, одна из сторон договоров 1921 и 1940 гг. публично
выдвигала сценарий их пересмотра. При этом партнером России по подго-
товке нового правового режима стало новое прикаспийское государство
— Казахстан, а вовсе не Иран. В соответствии с этим соглашением дно моря
с его минеральными ресурсами делится по договоренности между сопре-
дельными и противолежащими государствами, и каждое государство на
своем участке дна обладает суверенными правами на недропользование, но
не территориальной юрисдикцией, при этом большая часть водного про-
странства и биологических ресурсов остается в общем владении и совмест-
ном пользовании. «Водные границы» предусмотрены только для двух
прибрежных зон согласованной ширины, одна из которых является ана-
логом территориальных вод, а вторая — рыболовной зоной. Делимитация
дна, а именно это важно для добычи энергоресурсов, осуществляется по
принципу срединной линии. В своем соглашении Россия и Казахстан до-
говорились, что они будут проводить разграничение дна по модифициро-
ванной срединной линии, которая учитывала бы уже сложившиеся реалии.
Вместе с тем, проблема общего правового режима Каспия этим Со-
глашением не была решена. Прежде всего, в силу несогласия Ирана с таким
сценарием раздела. В этой ситуации наиболее тяжелая проблема стоит перед
Россией — как выйти из политико-правового тупика, не нарушив интересы
Тегерана, который, во второй половине 1990-х гг. остался для Москвы
одним из немногих реальных каналов выхода на Средний Восток, и, в то
1
Справедливости ради следует заметить, что при определении своего секто-
ра в Баку исходили из практики условного межреспубликанского разграничения,
проведенного в 1970 г. в соответствии с решением Министерства нефтяной про-
мышленности СССР. При этом разграничение между РСФСР, КазССР, ТурССР и
АзССР проводилось по принципу срединной линии.
2
Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Казахстан о
разграничении дна северной части Каспийского моря в целях осуществления су-
веренных прав на недропользование. Москва, 6 июля 1998 г.
134 А.В.Мальгин
же время, как не ухудшить отношения с соседями по СНГ, учитывая, что
они и так небезоблачны1.
Совместное заявление России и Ирана по правовому статусу Каспий-
ского моря, подписанное президентами двух стран 12 марта 2001 г. в Крем-
ле, казалось бы, стало уступкой Москвы Тегерану и возвращением к по-
зиции начала 1990-х гг. Но впечатление от этого документа меняется, если
мы будем рассматривать его не отдельно, а в контексте реального разви-
тия событий. Напомним содержание этого документа. Так, в пункте 2
Заявления сказано, что «до усовершенствования правового режима Кас-
пийского моря стороны официально не признают никаких границ на этом
море», а Договор 1940 года рассматривается сторонами «в качестве пра-
вовой основы, регулирующей в настоящее время деятельность на Кас-
пии». В пункте 3 уточнялось, что «все решения и договоренности, ка-
сающиеся правового статуса и режима использования Каспийского моря,
будут иметь силу только в том случае, если они будут приняты с общего
согласия пяти приграничных государств».
Но если мы проанализируем сами переговоры, прошедшие в Москве,
и последующие контакты Москвы и Тегерана, то окажется, что жесткость
данного заявления это своеобразная дипломатическая уловка, чтобы
создать более выгодные условия для дальнейших переговоров. Сейчас
иранцы в целом уже не возражают против деления моря по принципу
модифицированной срединной линии. Ранее Иран настаивал на равнодо-
левом делении между каспийской пятеркой. Другое дело, что Тегеран
предлагает установить вдоль срединной линии 20-мильную зону (по 10
миль с каждой стороны) для общей хозяйственной деятельности (по дну
и толще воды) и свободного судоходства. Остальная акватория моря от
дна до поверхности воды будет состоять, во-первых, из 10-мильной при-
брежной зоны (пяти национальных секторов) и других зон, где поверх-
ность и толща воды также находятся в общем пользовании, а дно может
быть поделено между сопредельными странами. Фактически это более
сложная схема сценария, очерченного российско-казахстанским соглаше-
нием. Правда, через это усложнение Иран добивается того, чтобы под его
контроль попала большая территория потенциально ресурсобогатых уча-
стков. Другими словами, принципиальное согласие может породить раз-
ногласия каспийской пятерки по новым конкретным сюжетам. То, что
конфликтные ситуации по поводу конкретных месторождений, вызре-
вающие из неурегулированности правовых вопросов, могут реально ус-
ложнять ситуацию в регионе, наглядно демонстрирует азербайджано-
туркменский спор вокруг месторождений Азери и Чираг.
Попыткой решить правовые проблемы Каспия на высшем уровне
стал саммит прикаспийских государств в мае 2002 г. Многие наблюдатели
посчитали, что встреча глав государств завершилась безрезультатно. Но
это не так. Прежде всего, Иран своим участием на самом высоком уровне
сигнализировал свою готовность к выходу из тупика следования явно
1
Авторское видение политики России см.: Мальгин А.В. Новая ситуация на
Ближнем и Среднем Востоке // Международная жизнь. 2000. № 10.
ПредыдущаяПредыдущая
8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
СледующаяСледующая
Восприятие Россией политики Запада в Центральной Азии 125
Главное уязвимое место в официальном американском подходе к су-
ществующим проблемам заключается в переносе акцента на методы во-
енного, силового воздействия, которые не оставляют политическому ис-
ламу права на самовыражение (речь, разумеется, не идет ни о террори-
стах, ни об экстремистах). В Центрально-азиатском регионе все больше
ощущается потребность в том, чтобы наряду с методами военного давле-
ния там, где они необходимы, использовать методы политического воз-
действия на радикалов, изолировав их в самом политическом исламе.
В настоящее время лишь режим Рахмонова сохраняет контакты с
умеренной таджикской исламской оппозицией, да и то потому, что тако-
го рода модель взаимоотношений была заложена в соглашениях о мире,
подписанных правительством и ОТО. Уровень нынешних отношений не
устраивает многих активистов в Исламской партии возрождения Таджи-
кистана, полагающих, что, несмотря на лояльность режиму, процесс их
политической маргинализации продолжается и искусственно форсируется.
Сотрудничество с умеренными исламистами и диалог с ними могли
бы стать действенным средством сдерживания радикального ислама, про-
тивостоящего светским режимам и отвергающего нынешние модели со-
циально-политического и экономического развития. Однако не исключено,
что в современных условиях, осознав свою особую международную зна-
чимость, центрально-азиатские лидеры еще в меньшей степени, чем пре-
жде, будут готовы к политическому диалогу и уступкам. Это может стать
прологом к эскалации напряженности, особенно в Узбекистане и Кирги-
зии, и особенно в районе Ферганской долины, где исламский радикализм
все больше совмещается со специфическим ферганским сепаратизмом.
3. В долгосрочной перспективе само по себе американское военное
присутствие может стать мощным раздражающим фактором, стимули-
рующим проявления радикальной, прежде всего исламской, оппозиции.
Наглядный пример тому — Саудовская Аравия, власти которой сегодня
начинают всерьез задумываться над тем, чтобы избавится наконец от аме-
риканских баз, находящихся на ее территории со времени войны против
Ирака в 1991 г. Интересно, что в Бишкеке в январе 2002 г. уже отмечались
случаи распространения листовок антиамериканского содержания акти-
вистами радикальной группировки «Хизб ут-Тахрир». В листовках, в ча-
стности, говорилось, что размещение американского воинского контин-
гента в аэропорту Манас является «позором для киргизского народа»1.
4. Американское присутствие связывается в Центральной Азии с пер-
спективой поступления значительных средств. Не вызывает сомнений тот
факт, что в экономическом плане постсоветские государства региона, за
исключением Туркменистана, очень уязвимы. Везде, кроме Узбекистана,
сохранившего уровень экономического развития, сравнимый с 1991 г., на-
блюдается серьезный экономический спад. Так что средства, которые мо-
гут получить страны региона в результате сотрудничества с США, им ост-
ро необходимы. Вопрос заключается в том, будут ли они действительно
использованы для укрепления экономики и социальной сферы. Учитывая
1
Независимая газета. 2002. 30 января.
126 И.Д.Звягельская, Д.В.Макаров
масштабы коррупции, они могут быть направлены в нужные властным
структурам каналы, содействуя обогащению отдельных властных кланов.
В результате массированная внешняя финансовая помощь может, подоб-
но нефтедолларам, парадоксальным образом отозваться усилением соци-
альной и политической напряженности, если не будет налажен постоян-
ный мониторинг использования предоставляемых средств.
Ограничителем роли США как гаранта безопасности и стабильности
в Центральной Азии является и тот факт, что Вашингтон вряд ли пойдет
на массированное применение силы для сохранения нынешних централь-
но-азиатских режимов. Американские военные могут рисковать жизнью,
чтобы отомстить за гибель тысяч соотечественников, но не чтобы спасти
центрально-азиатские режимы или защитить полувиртуальные каспий-
ские нефтепроводы. Следует учитывать, что столь быстрое и масштабное
прямое военное вмешательство США в ситуацию в Афганистане стало
возможным лишь благодаря исключительному стечению обстоятельств и
масштабу вызова, брошенного Америке, и вряд ли может рассматриваться
как модель американского реагирования на последующие кризисы внутри
региона (в случае конфликта режимов с исламистской или регионально-
клановой оппозицией).
Если бы новая американская стратегия в Центральной Азии имела
серьезные шансы гарантировать долгосрочную стабильность и безопас-
ность, то выбор для России был бы более легким. Это был бы выбор меж-
ду амбициями великой державы и реальным обеспечением базовых инте-
ресов национальной безопасности. Обменять амбиции на реальные праг-
матические выгоды тоже не легко, но все же вполне возможно. Проблема
однако в том, что даже при оптимальном развитии российско-американ-
ских отношений односторонние американские действия в Центральной
Азии не позволяют России рассчитывать на гарантированное достижение
своих даже минимальных интересов безопасности.
Сохраняющаяся асимметричность интересов безопасности России и
США в Центральной Азии позволяет предположить, что в случае, если в
регионе возникнет масштабный внутренний кризис или конфликт, США мо-
гут предпочесть сократить свою ответственность, которую придется брать
на себя опять же России. Если в предшествующий этому период Россия
будет недостаточно включена в формирующиеся структуры региональной
безопасности, ее задача окажется несоизмеримо более трудной. Таким об-
разом, стремление России быть полноценным участником системы регио-
нальной безопасности является не признаком недоверия или попыткой
соперничества с США, а объективной необходимостью. Именно поэтому
Россия не согласится с любой системой безопасности, которая неадек-
ватно учитывает ее интересы и потребности. Судя по всему, в США это
осознают, по крайней мере — на уровне экспертного сообщества. Так,
один экспертный доклад рекомендует правительству США «способство-
вать развитию таких структур безопасности в Каспийском регионе, кото-
рые будут восприниматься Россией как соответствующие ее интересам»1.
1
The Caucasus and Caspian Region: Understanding United States Policy.
Восприятие Россией политики Запада в Центральной Азии 127
Однако на уровне практической политики Вашингтон не всегда учи-
тывает эти рекомендации, предпочитая односторонние действия.
Принимая во внимание вероятность осложнения российско-амери-
канских отношений в условиях проведения односторонних активистских
действий США в Центральной Азии и на Кавказе, представляется важным
усиление европейской политики в Центрально-азиатском регионе. Как из-
вестно, европейские государства лучше знают восточные общества и дей-
ствуют в них более гибко. Именно в такой гибкости и заинтересована сей-
час Россия. Проблемы взаимодействия России и Запада в Центральной
Азии не должны сводиться только к борьбе против сил терроризма и экс-
тремизма. Очевидно, их цель гораздо шире — поиск стабилизации обста-
новки с учетом исторических и культурных особенностей обществ данно-
го региона и сложного переходного периода становления национальной
государственности, который они переживают.
Усиление военного присутствия США в Центральной Азии (при не-
значительной и явно подчиненной роли некоторых европейских госу-
дарств) не может являться гарантией устойчивого политического разви-
тия государств этого региона в долгосрочной перспективе, поскольку это
присутствие ориентировано на другие задачи. Соответственно, проблема
разработки западной стратегии в отношении Центральной Азии не снята
с повестки дня и становится все более актуальной.
А. В. М а л ь г и н
КАСПИЙСКИЙ РЕГИОН: МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ
И ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Каспий: региональные и внерегиональные игроки
Исторический опыт показывает, что зачастую отдельные регионы,
субрегионы, речные и морские бассейны играют не просто географиче-
скую роль, но становятся средоточием и катализатором серьезных миро-
политических процессов. Порейнские пограничные зоны на протяжении
многих десятилетий были источником кровавых конфликтов в Европе, а
потом в результате поисков наилучшего использования ресурсов, сосредо-
точенных на этих территориях, возникла идея создания ЕОУС, который
стал первым шагом в направлении Европейской интеграции. Такая же
альтернатива стоит и перед зоной Каспия: или быть зоной раздора и кон-
фликтов, или же, наоборот, свести воедино интересы значительного чис-
ла государств.
Земли вокруг этого моря-озера всегда были ареной политических,
военных и экономических битв. Интересы персидской, российской, отто-
манской и британской империй сталкивались здесь в течение веков. Новым
фактором соперничества в двадцатом веке стала нефть. Основатели неф-
тяного бизнеса — Нобель, Ротшильд, Рокфеллер — положили начало
нефтяному буму на Каспии столетие назад. Далее Каспий фактически
выпал из контекста стратегических отношений. Бульшую часть прошлого
века лишь два государства располагались на его берегах — СССР и Иран.
При этом руководители этих государств, в принципе, всегда умели нахо-
дить общий язык, и серьезных трений в их отношениях не возникало. Что
касается энергоресурсов, то и у Ирана, и у Советского Союза были значи-
тельные альтернативные запасы в других регионах. Хотя в период 1920–
1950-х гг. значимость Бакинских нефтепромыслов для СССР трудно
переоценить, позднее она стала уменьшаться параллельно с разработкой
нефти Татарстана и Сибири1.
1
Интересно отметить, что за год до подписания одного из ныне действующих
советско-иранских договоров, определяющих статус Каспия, а именно в 1920 г.,
на Советскую Россию приходилось 3,69% мировой нефтедобычи, а на Иран
1,78%. В то время как на США — 64,32%. То есть трудно даже предположить,
Каспийский регион: международно-политические и энергетические… 129
С распадом СССР на берегах Каспия появляются новые независимые
государства — Азербайджан, Казахстан и Туркменистан. Для них обла-
дание энергоресурсами стало одним из основных политических ресурсов,
определяющим их роль в международных отношениях. Большое значе-
ние каспийские энергоресурсы имеют и для других новых государств
Закавказья и Средней Азии, которые могут в результате стать транзит-
ными странами и тем самым получить выход к совершенно новым стра-
тегическим рубежам — Черноморскому бассейну и Западной Европе —
для государств Закавказья и частично для Казахстана; или странам Юж-
ной и Юго-Восточной Азии — для среднеазиатских государств. Обладание
энергоресурсами означает, что прикаспийские государства включены в
глобальную нефтяную игру, которая приводит в регион Каспия не только
ближайших соседей (Турцию) или страны бывшего СССР, желающие
диверсифицировать свое энергопотребление (Украина, Молдавия), но и
таких внерегиональных игроков, как США, ЕС и Китай. Есть и более
дальние претенденты на энергопотребление — Пакистан и Индия, и в
таком случае в качестве государства-транзита появляется Афганистан1.
Причем шансы последнего после свержения режима талибов существен-
но возрастают. Правда, они смогут столь же быстро растаять при даль-
нейшем нарастании напряженности в индо-пакистанских отношениях,
усилении радикально-исламистских и анти-западных настроений в самом
Пакистане2, при неудаче попыток внутренней стабилизации самого Аф-
ганистана.
что нефтяной фактор при оформлении тогдашнего статуса Каспия мог быть срав-
ним с нынешним энергетическая картина мира была совершенно иной. (Цифры
приводятся по: Щелкачев В.Н. Отечественная и мировая нефтедобыча история
развития, современное состояние и прогнозы. Москва; Ижевск: РГУНГ, 2002).
1
Как известно, в Ашхабаде 26-27 декабря 2002 г. состоялась встреча лиде-
ров Афганистана, Пакистана и Туркмении, в ходе которой было подписано меж-
государственное Соглашение о принципах развития проекта строительства Транс-
афганского газопровода и принципах формирования консорциума по его строитель-
ству. Трансафган призван транспортировать газ одного из крупнейших туркмен-
ских месторождений — Довлетабада, запасы которого составляют порядка 1 трлн
756 млрд м3 газа, — в Пакистан. Общая протяженность трубопровода составит
около 1,5 тыс. км, при этом по территории Туркменистана 170 км, Афганиста-
на 830 км, Пакистана 400 км. Оценочная стоимость проекта составляет по-
рядка 2,5 млрд долл. США.
2
В ежегодном обзоре «The World in 2003», выпускаемом журналом «The
Economist», после базовой экономической информации о Пакистане помещено
примечание: «...Мало мест в мире более опасных для представителей западного
мира, чем Пакистан. Исламские боевики “выплеснулись” из Афганистана и Каш-
мира собственно на территорию Пакистана и будут там действовать. Число напа-
дений на посольства, церкви и частный бизнес увеличится в 2003». Такой песси-
мистичный прогноз вряд ли будет способствовать привлечению западных инве-
сторов для участия в энергетических проектах Пакистана. Собственных необхо-
димых средств экономика этой бедной страны не имеет.
130 А.В.Мальгин
Сколько-нибудь значимое присутствие новых прикаспийских госу-
дарств на мировом рынке нефти объективно ставит перед ними задачу
того или иного варианта отношений с ОПЕК. Группу стран ОПЕК, преж-
де всего ее «ближневосточное ядро», можно считать опосредованным
игроком в регионе Каспия. С учетом факторов конфессиональной близо-
сти эти отношения приобретают дополнительные нюансы.
Каспийские перспективы России
При всей разнонаправленности интересов участников каспийского
расклада их результирующая позволяет России сохранить и упрочить
свою экономическую и политическую роль в регионе. Уверенность в
этом подкрепляется объективным потенциалом России, ее непосредст-
венным присутствием в регионе, совмещением ею сразу трех важных
характеристик ресурсообладателя, ресурсопотребителя и транзитной
страны для нефти и газа Каспия. Кроме того, не следует забывать о роли
российских энергетических компаний, которые видят для себя на Каспии
дополнительные ресурсы роста.
В настоящее время все «гранды» российского нефтегазового сектора
представлены на Каспии. При этом они входят в альянсы как с зарубеж-
ными компаниями, так и между собой. Показательным примером является
учреждение более года назад Каспийской нефтяной компании, в устав-
ном капитале которой на паритетных началах участвуют ЮКОС, «Лук-
ойл» и «Газпром».
В отличие от зарубежных, российские компании гораздо более
склонны работать в ситуации недостаточно развитой бизнес-инфраструк-
туры пост-советских республик; они в силу своей объективной прибли-
женности к региону лучше понимают положение в политических и эко-
номических элитах каспийских стран.
Еще одним конкурентным преимуществом является то, что россий-
ская федеральная власть к рубежу 1999-2000 гг. включила регион Каспия
в число своих внешнеполитических приоритетов.
Начиная с 1991 г. можно выделить несколько периодов в политике
России на Каспии1. В 1991–1994 гг. российская внешнеполитическая эли-
та фактически игнорировала проблему Каспия, которая находилась за
пределами приоритетов российской дипломатии. Россия, не замечая но-
вых политических реалий, исходила из незыблемости правового статуса
Каспия и не была готова к наращиванию активности на этом направле-
нии. Российские нефтяные компании, за исключением делавшего первые
шаги в этом направлении «Лукойла», также не были готовы к выходу в
регион. Вместе с тем, активизация новых независимых государств, в ча-
стности Азербайджана, привлекающего международное экономическое и
1
Одну из наиболее удачных попыток классификации политики России на
Каспии и деятельности российских энергетических компаний в этом регионе сде-
лал бывший заместитель министра топлива и энергетики РФ, а ныне заместитель
генерального секретаря Энергетической Хартии А.А.Конопляник в своей книге
«Каспийская нефть на Евразийском перекрестке. Предварительный анализ эконо-
мических перспектив» (М.: ИГиРГИ, 1998).
Каспийский регион: международно-политические и энергетические… 131
политическое внимание к потенциальным энергоресурсам, заставила Рос-
сию выйти из состояния фактического игнорирования каспийской про-
блематики.
В период 1994–1997 гг. внешняя политика проходит путь от просто-
го осознания того, что разработка нефти и газа Каспия может подорвать
позиции России в регионе и осложнить ее положение на мировом энерге-
тическом рынке, до поиска инструментария по снижению возможных
рисков. Главным элементом этого инструментария многим тогда виде-
лась максимальная монополизация транзита энергоресурсов из зоны Кас-
пия, вывод транзитных потоков на территорию России. Российский биз-
нес также активизирует свою работу на Каспии, заметными игроками в
регионе становятся «Транснефть», «Газпром» и «Роснефть». В связи с
ориентацией на монополизацию энерготранзита задачи первой из этих
компаний вполне очевидны. «Газпром» же, начинавший реализацию
транс-черноморского проекта «Голубой поток», своей деятельностью фак-
тически создавал российскую альтернативу энергетическим устремлени-
ям Турции на Каспии.
Отсчет следующего этапа можно начать с 1998 г., когда, подписав
соглашение с Казахстаном, Россия фактически признала раздел Каспия
на национальные сектора, что, в частности, облегчило ее политическое
взаимодействие по поводу энергоресурсов с прикаспийскими государст-
вами СНГ. Параллельно с этим, правда, чрезвычайно медленными тем-
пами, началось осознание того, что попытка максимально монополизиро-
вать транзит энергоресурсов может ударить по интересам самой России.
Выводя через свою территорию значительные объемы каспийской нефти
и газа на европейский рынок, Россия сама создает себе конкурентов на
этом важнейшем для нее направлении, снижает цены и лишается прибы-
ли от продажи собственно российских углеводородов. В этот период
приходит понимание того, что контроль над каспийскими энергоресур-
сами может и должен осуществляться с применением более изощренного
политико-экономического инструментария, с максимальным подключе-
нием российского бизнеса. Тем более, что к этому моменту и такая круп-
ная компания, как ЮКОС, вышла в регион.
Как представляется, к 2000 г. было достигнуто максимально широ-
кое и многогранное видение каспийской проблематики, что получило
свое официальное закрепление. В Концепции внешней политики Россий-
ской Федерации 2000 года, в отличие от аналогичного документа 1993
года, где нет упоминания Каспия вообще, этот регион определяется как
один из приоритетов достаточно высокого уровня1. В документе отмеча-
ется, что «…Россия будет добиваться выработки такого статуса Каспий-
ского моря, который позволил бы прибрежным государствам развернуть
взаимовыгодное сотрудничество по эксплуатации ресурсов региона на
справедливой основе, с учетом законных интересов друг друга». Очевидно,
1
Каспий упоминается в общем контексте отношений в рамках СНГ, кото-
рые, в свою очередь, позиционированы как важнейший региональный приоритет.
Текст Концепции цитируется по сайту МИД России (www.mid.ru).
132 А.В.Мальгин
что этот тезис далеко не исчерпывает всей проблематики Каспия, но даже
символическое появление того или иного нового аспекта в традиционно
скупых на детали российских внешнеполитических документах такого
уровня должно восприниматься достаточно серьезно. Отрадно также, что
внешнеполитическая элита воспринимает каспийский сюжет не в отрыве
от общей ткани международных отношений, а вписывает его в широкий
контекст международных отношений, в частности, так называемого «Боль-
шого Средиземноморья». В Концепции декларируется, что «рассматри-
вая Большое Средиземноморье как связующий узел таких регионов, как
Ближний Восток, Черноморский регион, Кавказ, бассейн Каспийского
моря (курсив мой А.М.), Россия намерена проводить целенаправлен-
ный курс на превращение его в зону мира, стабильности и добрососедст-
ва, что будет способствовать продвижению российских экономических
интересов, в том числе в вопросе выбора маршрутов прохождения важ-
ных потоков энергоносителей (курсив мой А.М.)». Подобный широ-
кий подход объективно приближает Россию к сценарию восприятия Кас-
пия, принятому в США и ЕС1, и, как следствие, дает возможность лучше
понять намерения этих внерегиональных игроков в зоне Каспия.
В этой ситуации возникает пока еще редкий для России, но много-
обещающий союз бизнеса и государства, устремленный в одном на-
правлении. Кстати, только государственное вмешательство сможет раз-
решить одну из наиболее серьезных проблем, стоящих перед Каспи-
ем, — установление его современного правового статуса.
В период после 2000 г., связанный с общей активизацией политики
нового Президента России В.В.Путина на пост-советском направлении,
Каспию уделяется повышенное внимание, о чем свидетельствует, в част-
ности, назначение в том же году спецпредставителем по вопросам Каспия
в ранге заместителя министра иностранных дел В.И.Калюжного. Серьез-
ным достижением этого этапа стало завершение строительства трубопро-
вода КТК Тенгиз Новороссийск. В свете общего улучшения отноше-
ний с западными партнерами происходит «потепление» официальной
позиции в отношении таких проектов, как ТRАСЕСА.
Правовой статус: де-факто против де-юре. Де-факто побеждает
Сейчас общий правовой статус Каспия установлен советско-иран-
скими договорами 1921 и 1940 гг. и формально не претерпел изменений.
До согласования пятью прикаспийскими государствами нового междуна-
родно-правового режима Каспия указанные договоры формально остают-
ся в силе. Сразу после распада СССР, в 1991–1993 гг., переговоры о но-
вом статусе моря шли чрезвычайно вяло и не несли в себе реального
прагматического интереса. Поворотным моментом стал сентябрь 1994 г.,
когда Азербайджан подписал так называемый контракт с консорциумом
западных компаний на разработку шельфовых месторождений Азери,
1
Подробнее о месте и роли Большого Средиземноморья в политике ЕС см.:
Мальгин А.В. Европа и Средиземноморье: проблема единого пространства безопас-
ности и межрегионального взаимодействия // Восток/Запад. Региональные подсис-
темы и региональные проблемы международных отношений. М.: МГИМО, 2002.
Каспийский регион: международно-политические и энергетические… 133
Чираг и Гюнешли. Другими словами, Баку первым определил для себя
национальный сектор1 и привлек туда иностранный капитал.
После этого проблема правового статуса становится одной из важ-
нейших тем научных и политических дискуссий в прибрежных странах.
При этом официальная российская позиция в течение трех лет оставалась
слабо артикулированной. Своеобразным «прорывом» стало российско-ка-
захстанское заявление (январь 1998 г.), в котором говорилось, что опре-
деление нового правового статуса Каспия возможно «на условиях спра-
ведливого раздела дна Каспия при сохранении в общем пользовании вод-
ной поверхности, включая обеспечение свободы судоходства, согласован-
ных норм рыболовства и защиты окружающей среды». Позднее, 6 июля
1998 г., Россия и Казахстан подписали межгосударственное Соглашение
о разграничении дна северной части Каспийского моря2. В преамбуле
Соглашения однозначно констатировалось, что «существующий правовой
режим Каспийского моря не отвечает современным требованиям и не ре-
гулирует в полном объеме отношения прикаспийских государств».
Таким образом, одна из сторон договоров 1921 и 1940 гг. публично
выдвигала сценарий их пересмотра. При этом партнером России по подго-
товке нового правового режима стало новое прикаспийское государство
— Казахстан, а вовсе не Иран. В соответствии с этим соглашением дно моря
с его минеральными ресурсами делится по договоренности между сопре-
дельными и противолежащими государствами, и каждое государство на
своем участке дна обладает суверенными правами на недропользование, но
не территориальной юрисдикцией, при этом большая часть водного про-
странства и биологических ресурсов остается в общем владении и совмест-
ном пользовании. «Водные границы» предусмотрены только для двух
прибрежных зон согласованной ширины, одна из которых является ана-
логом территориальных вод, а вторая — рыболовной зоной. Делимитация
дна, а именно это важно для добычи энергоресурсов, осуществляется по
принципу срединной линии. В своем соглашении Россия и Казахстан до-
говорились, что они будут проводить разграничение дна по модифициро-
ванной срединной линии, которая учитывала бы уже сложившиеся реалии.
Вместе с тем, проблема общего правового режима Каспия этим Со-
глашением не была решена. Прежде всего, в силу несогласия Ирана с таким
сценарием раздела. В этой ситуации наиболее тяжелая проблема стоит перед
Россией — как выйти из политико-правового тупика, не нарушив интересы
Тегерана, который, во второй половине 1990-х гг. остался для Москвы
одним из немногих реальных каналов выхода на Средний Восток, и, в то
1
Справедливости ради следует заметить, что при определении своего секто-
ра в Баку исходили из практики условного межреспубликанского разграничения,
проведенного в 1970 г. в соответствии с решением Министерства нефтяной про-
мышленности СССР. При этом разграничение между РСФСР, КазССР, ТурССР и
АзССР проводилось по принципу срединной линии.
2
Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Казахстан о
разграничении дна северной части Каспийского моря в целях осуществления су-
веренных прав на недропользование. Москва, 6 июля 1998 г.
134 А.В.Мальгин
же время, как не ухудшить отношения с соседями по СНГ, учитывая, что
они и так небезоблачны1.
Совместное заявление России и Ирана по правовому статусу Каспий-
ского моря, подписанное президентами двух стран 12 марта 2001 г. в Крем-
ле, казалось бы, стало уступкой Москвы Тегерану и возвращением к по-
зиции начала 1990-х гг. Но впечатление от этого документа меняется, если
мы будем рассматривать его не отдельно, а в контексте реального разви-
тия событий. Напомним содержание этого документа. Так, в пункте 2
Заявления сказано, что «до усовершенствования правового режима Кас-
пийского моря стороны официально не признают никаких границ на этом
море», а Договор 1940 года рассматривается сторонами «в качестве пра-
вовой основы, регулирующей в настоящее время деятельность на Кас-
пии». В пункте 3 уточнялось, что «все решения и договоренности, ка-
сающиеся правового статуса и режима использования Каспийского моря,
будут иметь силу только в том случае, если они будут приняты с общего
согласия пяти приграничных государств».
Но если мы проанализируем сами переговоры, прошедшие в Москве,
и последующие контакты Москвы и Тегерана, то окажется, что жесткость
данного заявления это своеобразная дипломатическая уловка, чтобы
создать более выгодные условия для дальнейших переговоров. Сейчас
иранцы в целом уже не возражают против деления моря по принципу
модифицированной срединной линии. Ранее Иран настаивал на равнодо-
левом делении между каспийской пятеркой. Другое дело, что Тегеран
предлагает установить вдоль срединной линии 20-мильную зону (по 10
миль с каждой стороны) для общей хозяйственной деятельности (по дну
и толще воды) и свободного судоходства. Остальная акватория моря от
дна до поверхности воды будет состоять, во-первых, из 10-мильной при-
брежной зоны (пяти национальных секторов) и других зон, где поверх-
ность и толща воды также находятся в общем пользовании, а дно может
быть поделено между сопредельными странами. Фактически это более
сложная схема сценария, очерченного российско-казахстанским соглаше-
нием. Правда, через это усложнение Иран добивается того, чтобы под его
контроль попала большая территория потенциально ресурсобогатых уча-
стков. Другими словами, принципиальное согласие может породить раз-
ногласия каспийской пятерки по новым конкретным сюжетам. То, что
конфликтные ситуации по поводу конкретных месторождений, вызре-
вающие из неурегулированности правовых вопросов, могут реально ус-
ложнять ситуацию в регионе, наглядно демонстрирует азербайджано-
туркменский спор вокруг месторождений Азери и Чираг.
Попыткой решить правовые проблемы Каспия на высшем уровне
стал саммит прикаспийских государств в мае 2002 г. Многие наблюдатели
посчитали, что встреча глав государств завершилась безрезультатно. Но
это не так. Прежде всего, Иран своим участием на самом высоком уровне
сигнализировал свою готовность к выходу из тупика следования явно
1
Авторское видение политики России см.: Мальгин А.В. Новая ситуация на
Ближнем и Среднем Востоке // Международная жизнь. 2000. № 10.
ПредыдущаяПредыдущая
8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
СледующаяСледующая
Комментарии
Отправить комментарий