Кабульские элиты пытаются сорвать подписание в 2012 году афгано-американского соглашения о стратегическом партнерстве
» Становление и организация охраны среднеазиатских границ Российской империи в конце XIX — начале XX вв.
Опубликовано: 18.08.2006 20:22 Печать
Со второй половины XIX в. российская внешняя политика определялась стремлением сохранить позиции России как великой державы в двух направлениях: восстановлением положения в Европе после крымского поражения и неукоснительным расширением своего присутствия на Востоке.
Это время было ознаменовано вхождением в состав Российской империи новых территорий не только в Западной Сибири, на Дальнем Востоке, но и в Средней Азии, где разыгралось соперничество двух величайших империй — Российской и Британской. Главным призом в этой «большой игре» была возможность контроля над обширнейшими рынками сбыта и источниками сырья в глубинных районах евразийского континента. Памир в силу своей географической неизученности и политической неосвоенности оказался пунктом, в котором сфокусировались противоречия держав. Здесь разыгралась известная в истории «Схватка на Крыше мира» — кульминационная стадия «Большой игры». В эту «игру» в качестве объектов были вовлечены страны Ближнего Востока, Центральной и Южной Азии, Дальнего Востока.
15 октября 1901 г. в журнале «Разведчик» А.Е. Снесарев писал: « …Иная судьба ожидала Памиры в более близкое к нам время; их географическое положение в точке схождения трех великих держав Азии — России, Китая и Англии, и их соседство с Афганистаном, в связи с некоторыми историческими условиями, из которых особенное значение имеет почти столетняя борьба России и Англии за господство в Азии, обратили внимание людей на эту пустыню, которая, по выражению туземцев, является «самым высоким и самым бедным местом в мире». В настоящую пору Памиры представляют собой одну из интереснейших проблем нашего времени…».1
Именно отсюда, с Памира, от пика Повало-Швейковского простиралась самая протяженная сухопутная граница Российской империи с Китаем. Отсюда же начиналась афганская граница — рубеж, за которым спустя век обоснуется главная угроза человечества XXI века — терроризм. Именно на этих участках границы Российской империи оказалась сфокусированной наиболее яркая гамма межгосударственных отношений.
Успехи России в Средней Азии к началу 60-х годов XIX в. вызывали крайнюю озабоченность в Лондоне.
После установления российского протектората над Бухарой в 1868 г. начались долгие и трудные русско-английские переговоры о границе между Бухарским ханством (сфера влияния России) и Афганистаном (сфера влияния Великобритании). Соглашение было достигнуто только в конце 1872 начале 1873 г. и оформлено в виде обмена нотами между внешнеполитическими ведомствами России и Великобритании. Границей между Бухарским ханством и Афганистаном стороны условились считать реки Амударью, Пяндж, Памир от истока в озеро Зоркуль на Памире до поста Ходжа-Салех, где Амударья резко поворачивает на северо-запад. Крайним афганским владением на левом берегу Амударьи признавался округ Андхой, далее простиралось пространство, принадлежавшее «независимым туркменским племенам». Достигнутые договоренности повсеместно нарушались. Бухарский эмир удерживал территорию на левобережье Пянджа в районе Дарваза. Афганцы, поощряемые англичанами, в 1883 г. заняли правобережье Пянджа на Памире. Одновременно британские дипломаты и военные активизировали свою деятельность в северном Кашмире.
18 марта 1885 г. под Кушкой русские войска под командованием полковника Комарова разбиты наголову, а английские офицеры, руководившие ими, бежали в русский лагерь, боясь мести афганцев за поражение. 26 мата Комаров докладывал военному министру: «Нахальство афганцев вынудило меня для поддержания чести и достоинства России атаковать 18 марта сильно укрепленные позиции их на обоих берегах реки Кушки… Английские офицеры, руководившие действиями афганцев. Но не принимавшие участия в бою, просили после поражения последних, нашего покровительства, но посланный в распоряжение их конвой не мог догнать их … Афганцы сражались храбро, энергично и упорно…»2
Потерпев неудачу и продолжая испытывать терпение снисходительной России, Англия выслала на Памир капитана Югунсбенда с большим отрядом, который и занял Канджут и восстановил крепость Шахидулла-Хаджа, таким образом выдвинув свою пограничную линию далеко на север и нарушая этим все договоры, какие только были между нею и Россией.
Территория Памира, включенная в состав Российской империи, до 1891 г. не имела своего правления. Пользуясь, тем, что Россия занималась своим утверждением в Туркмении и не обращала внимания на малонаселенные и труднодоступные горные районы, на Восточный Памир периодически совершали набеги отряды Якуб-бека и цинских феодалов из Кашгара.
Когда в Афганистане вспыхнуло восстание Исхак-хана, брата Абдурахмана, укрывшегося после подавления восстания в российских владениях, Абдурахман мало-помалу начал вести враждебные действия против России, в том числе — и на Памирском направлении.3 Вдобавок, поступавшая информация о решимости британских властей осуществить раздел Памира между Китаем и Афганистаном принудили военное руководство России предпринять шаги для выяснения истинного положения дел на Памире и обеспечения геополитических интересов империи в этом районе.
Чтобы воспрепятствовать превращению Памира в зону английского влияния началась подготовка специальной военно-рекогносцировочной экспедиции на Памир, которая выступила в июле 1891 г. под руководством полковника М.Е. Ионова. В ходе экспедиции отряд Ионова выдворил из района озера Яшиль-куль английских офицеров4, а также вынудил китайские пикеты покинуть пределы Памира. Тогда английская пресса написала о насильственных действиях русских в отношении англичан и китайцев, о том, что они препятствуют мирным научным исследованиям Азии. В ней же движение маленького рекогносцировочного отряда по Памиру называлось прямо «походом на Индию».
«Афганцы, подкупленные Англией, перешли наши границы и выставили далеко за пределы ее свои военные посты, насиловавшие кочевое население. Русское правительство было возмущено подобной бесцеремонностью Англии и Афганистана и решило раз навсегда восстановить полный покой на восточных границах России. Решено было принять репрессивные меры».5 В июне 1892 г. с 330 казаками, 1 батареи из 4 орудий полковник Ионов вновь выступил на Памир. При появлении отряда китайские подразделения, стоявшие около озера Рангкуль, спешно ушли за Сарыкольский хребет, а в районе озера Яшилькуль русский отряд уничтожил афганские посты.
Весьма красочно описывает этот пограничный инцидент Борис Тагеев: «С обрыва было видно, как перебегали из одной юрты в другую афганцы, как на пути запоясывались они и закладывали патроны в ружья. И вот целая вереница красных мундиров во главе со своим начальником стала подниматься на яр и скоро построилась развернутым фронтом перед нами. Их лица горели негодованием и решимостью.
Капитан сделал честь полковнику Ионову, приложив руку к головному убору. Полковник ответил ему по-русски под козырек. Начались переговоры через переводчика.
— На каком основании вы выставили свой пост на нашей территории? — спросил полковник.
— Потому что земля эта наша, — возразил афганец и, скрестив на груди руки, принял вызывающую позу. — Мы владеем ею по договору с Англией с 1873 года, — прибавил он.
— Нам нет дела до ваших договоров о наших владениях, — возразил полковник, — и я, исполняя возложенные на меня обязанности, прошу вас положить оружие и уйти отсюда прочь.
Капитан вспыхнул.
— Я рабом не был и не буду, — сказал он, — а если вам угодно наше оружие, то перебейте нас и возьмите его — афганцы не сдаются, — заключил он свою речь.
— Так вы не оставите этого места и не отодвинетесь за границу Афганистана? — спросил полковник. — Я вас спрашиваю в последний раз.
— Я сказал все! — ответил афганец.
Видя, что путем переговоров ничего не поделать с афганцами и избегая кровопролития, полковник хотел неожиданно перехватать их, не дав им опомниться.
— Хватай их, братцы! — вполголоса передал он приказание казакам.
Но не тут-то было. Не успели наши сделать и шага вперед, как афганцы дали дружный залп, и двое из наших грохнулись на землю. Раздался глухой, раздирающий душу стон.
— Бей их! — крикнул полковник, и все ринулось вперед.
Полковник Ионов спокойно сидел на лошади, наблюдая за дерущимися; в пяти шагах от него стоял афганский капитан, который прехладнокровно стрелял из револьвера и вдруг, рванувшись вперед, подбежал к лошади полковника.
Блеснул огонек — и выстрел прогремел над самым ухом начальника отряда. Как-то инстинктивно полковник подался на шею лошади, и пуля прожужжала мимо. Капитана окружили казаки. Но афганец уже успел выхватить из ножен свою кривую саблю и, как тигр, бросился на них. Вот упал уже один казак под ударом кривого клинка капитанской шашки. Вот снова она, то поднимаясь, то опускаясь, наносит удары направо и налево.
В нескольких шагах стоит хорунжий Каргин и смотрит на эту картину, пули свистят вокруг него, а он стоит, как будто не действительность, а какая-то фантастическая феерия разыгрывается перед ним.
— Хорунжий, да убейте же его, наконец! — раздается роковой приговор полковника, и вот, вместо того чтобы схватить свой револьвер или шашку, хорунжий, не отдавая себе отчета, хватает валяющуюся на земле винтовку раненого казака и прицеливается. Он даже не справляется, заряжено ли ружье, и спускает ударник. Выстрел теряется среди общей трескотни и шума, и только легкий дымок на мгновение скрывает от глаз фигуру капитана. Как-то странно вытянулся вдруг афганец, взмахнув одной рукой, другой схватился за чалму, на которой заалело кровавое пятно, и стремглав полетел с яра…
На одного ефрейтора наскочили двое афганцев, завязалась борьба. Ефрейтор неистово ругался, желая освободиться от наседавшего на него неприятеля, но в это время подоспел казак.
— Не плошай! — кричал он издали отбивавшемуся ефрейтору, и с этими словами шашка его опустилась на окутанную чалмою голову афганца. Вот и другой уже на земле с проколотою грудью. Страшно хрипит он, издавая звуки, как бы прополаскивая себе горло собственною кровью, и, несмотря на это, силится подняться и зарядить ружье, но силы изменяют ему, кровь хлынула горлом, и он склонил свою голову.
Недалеко от места стычки, под большим камнем, доктор Добросмыслов перевязывает раненых, из которых один с совершенно перебитою голенью неистово стонет.
— Ничего, ничего, потерпи, голубчик, — успокаивает его доктор. — Уж мы тебе ножку твою вылечим. Давай корпии, — кричит он фельдшеру, который мечется с трясущеюся нижнею челюстью от одного к другому из раненых.
— Ой, больно, ваше высокоблагородие! — стонет раненый, пока доктор вынимает висящие снаружи осколки раздробленной кости.
Выстрелы все еще продолжаются, потому что засевшие в юртах афганцы все еще продолжают стрелять. Наконец раздался резкий звук трубы, игравшей отбой, и пальба мало-помалу утихла. Из юрт выползли раненые афганцы.
Тяжелое зрелище представлял собою весь скат и зеленая площадка берега Аличура. Везде валялись убитые или корчились раненые; последние, силясь подняться на руки, молили о помощи.
Подошел резерв, и все сгруппировались около места, где лишь несколько минут тому назад стояли перед нами полные жизни люди и где теперь валялись одни лишь обезображенные трупы.
Тихо между солдатами, нет ни веселого говора, ни песен; у каждого на уме, что, быть может, и его постигнет такая же участь, как и этих афганцев.
— Саперы — вперед! — раздается команда. — Рой могилу.
Дружно принялись солдаты за работу, и через четверть часа яма была уже готова. Одного за другим стащили афганцев и положили в яму, а поверх всех был положен капитан Гулям-Хайдар-хан; пуля пробила ему голову, ударив в левый висок.
— Ишь ты, тоже сражался, — сказал один из солдат.
— Известно, сражался, а то как же? — заметил другой. — Тоже, ведь офицер!
Мерно падала земля с лопаток на тела убитых, покрывая их одного за другим своим холодным слоем и поглощая навеки павших героев».6
В связи с имевшим место пограничным конфликтом Александр III начертал на докладе военного министра: «Совершенно одобряю действия Ионова».
Таким образом, в 1892-1895 гг. в пограничных стычках с афганцами войска Памирского отряда, возглавлявшиеся последовательно полковником Ионовым, подполковником Юденичем, капитанами Скерским и Серебряковым закрепили за Россией Памир, поставив окончательную точку в завоевании Средней Азии и становлении среднеазиатского участка российской границы.
«Два хороших боевых урока побудили англичан и на Памире прибегнуть к разграничительной комиссии, которая в 1896 году и установила существующую ныне пограничную линию. Памирской разграничительной комиссией и кончается второй период, в течение которого Англия всеми способами хотела приостановить наше наступление и положить ему предел, а Россия, дипломатически оправдываясь и обороняясь, шла неудержимо вперед, применяя вооруженную силу».7
В 1895 г. путем обмена нот между Россией и Великобританией было заключено соглашение о разделе владений на Памире к востоку от озера Зоркуль до границы с Китаем. Южная граница России проводилась в основном по параллели озера Зоркуль. Британское правительство обязалось оставить полосу между этой границей и хребтом Гиндукуша (так называемый Ваханский коридор) во власти афганского эмира, не присоединяя ее к Британской Индии и не возводя здесь укреплений. Подтверждались условия соглашения 1872-1873 гг. о принадлежности правого берега Пянджа Бухарскому ханству, а левого — Афганистану. Зафиксированная в русско-английских соглашениях 1872-1873, 1885 и 1895 гг. линия границы Российской империи и Бухарского ханства с Афганистаном не изменялась до 1917 г.
Весной 1896 г. результаты делимитации и демаркации границы России с Афганистаном на Памире были ратифицированы в Великобритании и России.
Новые российские владения в регионе — такие административно-территориальные образования, как Семиреченская область с ее Иссык-Кульским (позднее именуемым Пржевальским) уездом и Ферганская область с ее Ошским уездом в составе Туркестанского генерал-губернаторства (с 1867 по 1886 гг., затем Туркестанского края) — уже непосредственно граничили с Синьцзяном.
«Более чем столетний опыт убеждал, что обладание киргизской степью, необходимое для спокойствия пограничных губерний и Сибири, недостижимо до полного усмирения и подчинения соседних ханств, в особенности коканского, в котором выходцы из степи и недовольные всегда находили поддержку, и которое само имело притязания на господство над всею степью. Весьма медленное и периодическое, но неизменное передвижение наших границ степи на юг и восток было поэтому, как теперь общепризнано, историческим результатом требований нашего положения в Азии. Река Чу не могла служить для нас окончательной границей, как показывали не прекращавшиеся набеги за-чуйских кара-киргизов и самих коканцев в 1860 году. Разрушение Токмака и Пишпека в 1860 году повело лишь, в том же году, к нашествию значительных коканских полчищ, угрожавшему уничтожением наших едва возникавших в Заилийском крае поселений, и к возобновлению затем коканского укрепления в Пишпеке».8
2 ноября 1860 г. между Россией и Китаем был подписан «дополнительный» к Тяньцзинскому Пекинский договор о русско-китайской границе.9 Заключением договоров правительство России стремилось закрепить освоенные территории и прохождение границы, создать наиболее благоприятные условия для своих купцов и промышленников. Что было крайне важно для экономического и политического развития этого региона. Не меньшее значение имело и усиление присутствия здесь русской армии и казачьих войск. Последние рассматривались правительством, прежде всего как созидательная сила в преобразовании края и «как охранитель государственных границ».10
25 сентября 1864 г. уполномоченные России и Китая по разграничению подписали Чугучакский протокол, в котором были установлены важнейшие географические ориентиры русско-китайской границы — вершины гор, реки и тому подобное от Западных Саян до соединения горных систем Тянь-Шаня и Куньлуня, откуда начинались кокандские владения.11
На основании Чугучакского протокола 1864 г. началось составление описаний границы, карт, установка пограничных знаков по отдельным участкам. Протоколом устанавливались пограничная служба и консульские отношения. Регламентировалась торговля на казахско-киргизской части границы. Эта работа была прервана в начале 1870-х гг. в связи с событиями в пограничном с Россией Кашгаре. Здесь в 1862-1863 гг. и в 1876-1877 гг. происходили антикитайские восстания местных уйгур-мусульман, которые под руководством Якуб-бека свергли китайскую власть и провозгласили образование собственного мусульманского государства Йеттишаар. Выходец из Ферганы, Якуб-бек сразу признал себя вассалом турецкого султана, в Синьцзяне появились турецкие военные советники. Вообще, эта идея «независимого Туркестана» имела самое прямое отношение к доктрине пантюркизма. С того времени контакты между мусульманами Китая и Турции через Центральную Азию постоянно подпитывали сепаратизм в Синьцзяне, из Коканда в Синьцзян шел поток проповедников и ходжей. Большой вес приобрели при дворе Якуб-бека британские офицеры и дипломаты. Более того, Якуб-бек захватил несколько стратегических перевалов на Тянь-Шане и начал вести открытую борьбу за контроль над рынками Кокандского ханства.12 В этой ситуации пекинское правительство обратилось к России с просьбой о помощи, и Россия не отказала. В Кашгар (Илийский край с центром в Кульдже) были введены части регулярной армии и казаки, которые разгромили силы Якуб-бека. Правда, в целом русско-китайские отношения рубежа 70-80-х гг. XIX в. балансировали на грани войны. Несмотря на очевидную легкость занятия, а точнее сохранения за собой Кашгарской провинции, Россия вскоре передала ее Китаю согласно Петербургскому договору 1881 г. Хотя и после вывода войск Россию беспокоило положение в Кашгаре, поскольку, наряду с Памиром, этот район в 1880-х гг. был важным центром противоборства Британской и Российской империй за стратегическое доминирование в Центральной Азии. Для России во второй половине XIX в. Кашгария являлась и важной сферой экономических интересов.
Работы по подробному разграничению во исполнение Пекинского (1860) договора были продолжены, но теперь, в связи с ликвидацией Кокандского ханства, они охватывали район вплоть до Памира.
В горах Тянь-Шаня и Памира граница во многих случаях устанавливалась только по карте. Без работ на местности и постановки пограничных знаков. Кашгарский протокол от 25 ноября 1882 г. определял участок границы России с Китаем от верховьев р. Нарынкол до перевала Бедель (около 200 верст), из-за труднопроходимых горных условий обозначенных одним пограничным знаком. Не имея точных сведений о бывших кокандских владениях на Восточном Памире, российская сторона согласилась в Новомаргеланском протоколе 22 мая 1884 г. на формулировку, ограничивающую ее свободу действий на Памире. Согласно этому Протоколу, были установлены 28 пограничных знаков на месте установленной границы от перевала Бедель до пункта Иркештам, далее знаки отсутствовали.
В 1894 г. российские и китайские дипломаты обменялись нотами, согласно которым Сарыкольский хребет признавался границей «впредь до окончательного соглашения по вопросу разграничения». При этом китайская сторона подчеркнула, что не отказывается от претензий на Восточный Памир, ссылаясь на Новомаргеланский протокол 1884 г. Этот участок границы — от перевала Узбель до пика Повало-Швейковского и перевала Беик (около 285 верст) — был единственным не закрепленным международными соглашениями участком сухопутной границы Российской империи с другим государством.13
В 1885 г. было проведено разграничение между Россией, Афганистаном и Китаем на Памире. Россия получила право содержать свои военные гарнизоны на Западном Памире (Горном Бадахшане).
После покорения Россией Кокандского и Бухарского ханств охрана границ приобретенных земель туркестанского края с 1870 г. осуществлялась в основном пехотными полками и казаками.
В 1867 г. в Туркестанском генерал-губернаторстве была учреждена таможня как государственная структура, которая спустя год была упразднена, тем самым граница была открыта для беспошлинной торговли английскими товарами на среднеазиатском рынке. В 1881 г. исполняющий делами Туркестанского генерал-губернатора генерал-лейтенант Колпаковский учредил «Положение о таможенном надзоре». В 1882 г. таможенный надзор в Средней Азии был сформирован из таможенных постов, в том числе в Амударьинской отделе — 3 поста, в Зерафшанском округе — 5 постов, в Сырдарьинской области — 19 постов. В 1894 г. все посты таможенного надзора организационно вошли в Закаспийский и Туркестанский таможенные округа. Одновременно в 1882-1886 гг. начался процесс организации пограничной стражи на участке бухаро-афганской границы.
В 1886 г. для охраны бухаро-афганской границы был сформирован гарнизон в Керки.
В тот период в России совершенствование охраны границы шло по нескольким направлениям. В первую очередь, совершенствовались пограничная стража, регулярные и казачьи войска, несшие службу в Средней Азии.
2 мая 1886 г. таможенная часть Туркестанского генерал-губернаторства передается в ведение Министерства финансов, в управлении Туркестанского края вводится должность чиновника особых поручений по таможенным делам, на которого возложено руководство действиями местных таможенников по взиманию сборов, а также предупреждение и пресечение контрабанды, надзор за действиями погранстражи. Однако таможенный округ в Туркестане оказался больше любого из таможенных округов европейской части России. Поэтому 12 июня 1890 г. был разделен на два округа: Туркестанский и Семипалатинский.
В сентябре 1892 г. в местечке Шаджан на Восточном Памире был сформирован первый пост.
15 октября 1893 г. Александр III подписал Указ правительствующему Сенату, по которому из состава Департамента таможенных сборов был выделен Отдельный корпус пограничной стражи (ОКПС), оставленный в составе Министерства финансов. Создание ОКПС завершило переход от таможенной стражи к войскам, что приравнивало его к военному ведомству.
Регулярные войска, главным образом, пехота и казаки продолжали охранять в Средней Азии границу Туркестанского края до 1894 г.
При проведении реорганизации погранстражи было учтено мнение генерал-лейтенанта Н.А.Усова о нецелесообразности установления пограничного надзора по всей линии границы от Красноводска до Памира на 3000 верстах, что потребовало бы больших средств на содержание стражи. Он считал, что товар из-за границы направляется в Бухару по старой Пешеварско-Кабульской дороге, ввиду отсутствия пограничного надзора. Для пограничного надзора Усов предложил в составе Закаспийского таможенного округа учредить 5 дистанций из 30 постов, в Туркестанском округе — 4 дистанции из 26 постов, с общим штатами: старших постов — 55, их помощников — 110, джигитов — 546.
В 1894 г. Государственный совет, рассмотрев представление Минфина от 13 апреля 1894 г. об обустройстве пограничного надзора в Средней Азии, решил учредить его в Закаспийской области и на правом берегу рек Пяндж и Амударья.
6 июня 1894 г. Николай II утвердил это решение, подписав закон «Об обустройстве пограничного надзора в Средней Азии». 9 декабря 1896 г. Николай II утвердил мнение Госсовета о преобразовании в течение трех лет, начиная с 1897 г., пограничного надзора в Средней Азии в две бригады. В этом же году была сформирована 31-я Амударьинская пограничная бригада со штатом 915 человек.
Штаб бригады располагался в Патта-Гиссаре (Новый Термез), на расстоянии 1,2 км от берега Аму-Дарьи. На участке в 11 гектаров, отведенном эмиром бухарским Саидом Абдулахадом под строительство штаба бригады, раскинулся целый военный городок. В нем был разбит большой парк, среди плодовых и декоративных деревьев вышагивали павлины, в искусственном пруде плавали лебеди. Здесь же была выстроена первая на участке Амударьинской бригады церковь. 30 офицерских домиков, бригадный лазарет, офицерское собрание, баня, а также большие казармы в двух километрах, отличались оригинальностью архитектуры. Все это было построено под руководством первого командира бригады полковника М.М. Костевича в течение четырех лет.
Существовавшие до этого дистанции, протяженностью от 150 до 400 верст, были реорганизованы в отделы.
Амударьинская бригада делилась на четыре отдела: штаб 1-го отдела располагался в Чарджуе, 2-го — в Патта-Гиссаре, 3-го отдела — в Сарае (нынешнее месторасположение Пянджского пограничного отряда), 4-го — в Йоле). В них имелся 51 пост, в том числе — 15 обер-офицерских. Каждый обер-офицер командовал 3-4 унтер-офицерскими постами. Посты, находящиеся под командованием, составляли отряд. 3-4 отряда под командованием штаб-офицера составляли отдел. Посты располагались на расстоянии 10-15 км друг от друга. В 1900 г. в Калай-Хумбе пост был снят ввиду труднодоступности района для подвоза продовольствия, фуража и вещевого имущества. При бригадах, как и прежде, до 1910 г. несли службу джигиты из местного населения.
Бухаро-афганская граница проходила по песчаной пустыне, большим высотам Садар-Джагры к Тахта-Базару, на реке было много островов, где контрабандисты легко скрывали товары, а затем переправляли на российскую территорию. Посты пограничной стражи располагались в тех местах, где наиболее вероятны были акции совершения контрабандных сделок — около пристаней, на мелководье, на пересечениях главных дорог. Частично посты были снабжены шлюпками.14 Большую работу по закладке постов проводили инженеры, которые с учетом рельефа местности, умело и рационально возводили фортификационные сооружения. В зависимости от места расположения постов сооружения воздвигались из сырцового кирпича или из камня, без деревянного пола. Дерево завозилось из Сибири, поэтому стоило дорого.
Пограничная дорога, проложенная русскими инженерами от Термеза до Шагона, а затем и до Калай-Хумба, представляла собой цепь труднопроходимых препятствий. В камышовых зарослях вдоль берега Пянджа пограничники подстерегали дикие животные — бенгальские тигры, барсы, камышовые рыси, кабаны. Опасность представляли змеи, скорпионы, фаланги, каракурты. Вследствие этого в целях безопасности на участках Сарайского и Йольского отделов создавались охотничьи команды по отстрелу хищников.
Служба и бытовые условия жизни пограничников Амударьинской бригады были крайне тяжелыми. Ощущалась оторванность от внешнего мира, отсутствие культурных учреждений, отчужденность коренного населения, эпидемиологическая обстановка. В летнее время удельный вес больных малярией доходил до 50%. Самыми благоприятными считались посты Йольского отдела. Сюда стремились попасть служить большинство офицеров и нижних чинов.
Как свидетельствует статистика, пограничники Амударьинской бригады проявляли образцы служебного рвения. В 1907 г. в Туркестанском таможенном округе было задержано контрабанды на 12,5 тысяч рублей, тогда как в Батумском — на 2,4 тысяч, Бакинском — на 6,4 тысячи.
Высочайшим императорским приказом от 7 мая 1899 г. в числе других пограничных округов был создан 7-й пограничный округ со штабом в г. Ташкенте, в состав которого вошли Закаспийская и Амударьинская пограничные бригады, первым начальником округа стал генерал-майор А. Куницкий. В состав 7-го пограничного округа вошла вся территория тогдашнего Туркестанского края, включая и участки границы Китая с территорией современного Киргизстана. В Закаспийской области и на правом берегу рек Пяндж и Амударья (бухаро-афганская граница) на смену войскового прикрытия границы пришел пограничный надзор Закаспийской со штатом 1390 солдат, подчиненная начальнику Закаспийского таможенного округа, и Амударьинской бригад ОКПС со штатом 915 солдат, подчиненная начальнику Туркестанского таможенного округа. Несмотря на принятые меры, бригады испытывали большие трудности, прежде всего из-за недостатка личного состава. В ходе организации службы помогали армейские части.
В последующие годы принимались меры по усилению среднеазиатской границы. В 1899 г. в штаты бригад были добавлены ряд офицерских должностей, а также должности нижних чинов. С января 1896 г. ежегодно ассигнуется 4130 рублей для выдачи пособий джигитам (до 70 рублей) и возмещение расходов на содержание лошадей и 4500 рублей — на выдачу наград «за усердную и полезную службу». На бухаро-афганском участке границы (766 верст) трудности в охране границы объяснялись не только малочисленностью постов по отношению к протяженности границы, но и отсутствием надежных плавсредств. В 1913 г. охрану границы с Афганистаном усилили за счет перераспределения сил ОКПС. Был упразднен Репидский отряд 22-й Измаильской бригады и сформирован новый, Богоракский отряд Амударьинской бригады.15
Главной обязанностью ОКПС являлось «отвращение тайного провоза товаров по сухопутной и морским границам европейской части России и Закавказья, по границам Великого княжества Финляндского и Закаспийской области, на правом берегу рек Пяндж и Аму-Дарьи».16
Из Афганистана переправлялись не только контрабандисты, но и разбойничьи шайки, которые занимались грабежом местного населения, захватом заложников, уводили скот, оказывавших сопротивление убивали. Пограничники, своевременно оповещенные об этих акциях, решительно пресекали эти действия.
На корпус также был возложен карантинный надзор на границе, надзор в политическом и полицейском отношениях в интересах МВД.
Таким образом, в первую очередь среди задач, стоявших перед ОКПС, выступала борьба с контрабандой. Причем ранее и даже после создания корпуса лица, задержанные в пограничной полосе, направлялись не в полицейский участок, а в таможенные учреждения, что свидетельствовало о превалировании экономических интересов над политическими. Появилась и новая задача — охрана пограничной черты, то есть границы, о чем в прежних документах даже не упоминалось. Данная задача по важности была поставлена на третье место, но через несколько лет она выдвинется в службе пограничников чуть ли не на первый план. В то же время, пограничникам не возбранялось пересечение границы при преследовании бандитских группировок, вооруженных контрабандистов «в случае крайней к тому необходимости».17
С учетом специфических условий охраны границы, пограничникам, служившим в Средней Азии разрешалось даже за пределами 7-верстной от границы черты применять холодное и огнестрельное оружие в случаях, когда они подвергались нападению или встречали сопротивление со стороны вооруженных контрабандистов или других злоумышленников, и даже в тех случаях, когда контрабандисты или иные лица не были вооружены, но с их стороны обнаруживалось «хотя бы одно намерение причинить чинам стражи побои или иные насилия». Запрещались лишь стрельба в горах и селениях «во избежание несчастных случаев».18
На участке Амударьинской бригады для облегчения торговых связей с Афганистаном был установлен особый режим. Купцов через посты пограничной стражи пропускали помимо таможенных учреждений, однако при соблюдении условия: никто не пропускается в Афганистан и обратно без паспортных видов или записок, заверенных чинами русской администрации.
Охрану границы подразделения ОКПС осуществляли посредством несения сторожевой и разведывательной службы. Сторожевая служба возлагалась на отряды и осуществлялась круглосуточно. Участок отряда назывался дистанцией. Глубина дистанции отряда составляла 7 верст на Европейской границе и до 21 версты на Азиатской границе. Среднесуточная нагрузка на человека по несению службы составляла 9 часов. Продолжительность единовременного несения службы в наряде не превышала 6 часов. Несмотря на высокую продолжительность службы нарядов, плотность охраны в Амударьинской бригаде составляла — 0,7, в Закаспийской — 0,6.
Проверку несения службы осуществляют разъезды. Более того, усиление контрабандного промысла и низкая эффективность действий по пресечению контрабанды заставили структуры пограничной охраны создать собственную разведывательную службу. Разведывательная служба организовывалась начальниками округов и велась в пограничной зоне в тесном контакте с представителями отдельного корпуса жандармов. Руководил разведкой командир бригады, а непосредственно ее вели командиры отделов, отрядов, старшие вахмистры и помощники начальников постов. Разведывательной службой должны были заниматься все командиры и начальствующие лица ОКПС. Основной упор в разведывательной службе делался на агентурную сеть.
Циркулярами отмечалось, что «безуспешность действий чинов в преследовании контрабанды объясняется между прочим неумением отличать правильные доносы от доносов, сделанных для отвода глаз… На приобретение хороших благонадежных доносителей труды и даже денежные средства никогда не пропадут даром и при достаточной энергии всегда вознаградятся с избытком».19
Для материального стимулирования агентов правительство выделяло немалые денежные средства. Задачами разведывательной службы являлось дать сведения: о значении местности в контрабандном отношении; о направлении движения и характере контрабанды; о лицах, занимающихся контрабандным промыслом. На ведение агентурной работы в ОКПС правительство выделяло немалые средства. Так, расходы в 1912 г. в 7-м округе составили 223 руб. 91 копейка. В то же время, к охране границы еще не привлекается достаточно широко местное население, которому, в силу пребывания в составе империи, пока высказывается определенное недоверие: «Хотя вольнонаемные джигиты неоднократно признавались весьма полезными и даже необходимыми, тем не менее, предоставление им самостоятельности не должно допускаться, так как легко могут последовать серьезные недоразумения».20
Характер товаров, доставляемых в Россию, зависел от участка границы. В Средней Азии завозились преимущественно наркотики. По происхождению эти наркотики были различны: задерживался опиум китайского, индийского, афганского и, особенно, персидского происхождения.21 Здесь же чаще происходили нарушения границы, причем нередко с применением оружия.
Те не менее даже к первой мировой войне этот участок был по-прежнему слабо защищен в войсковом отношении.
В 1912 г. командир ОКПС генералом от инфантерии Николай Аполлонович Пыхачев (занимал пост в период 1908 — 1917 гг.) проинспектировал части 7-го пограничного округа, в ходе которого проверил состояния пограничного надзора, удовлетворение религиозных потребностей пограничников, делопроизводство, строевое и стрелковое дело, денежные отчеты. Инспекцией был сделан вывод: «Охрана границы во всем округе отличается до сего времени крайней слабостью и вся деятельность постов проходит главным образом в самообслуживании. Руководства со стороны начальников делом охраны границы на местах нет».22
С 1883 г. на «Посту Памирском» (ныне Мургаб) располагался штаб Памирского пограничного отряда, позднее перенесенный в Хорог, который охранял и южные границы Киргизии. Памирский отряд имел целью, как отмечалось в документах: «охранение наших киргизских кочевников и вообще наших интересов в Памирском крае и обеспечение спокойствия и безопасности юго-восточных пределов Ферганской области».23
Кстати, здесь в 1916 г. на высоте 2600 метров над уровнем моря завершилось строительство русской православной церкви, длившееся пять лет. Освящение храма совпало с 25-летием создания Памирского погранотряда, что подчеркивало важность этого бастиона духа для воинов-порубежников на одном из самых сложных участков российской границы.
В состав Памирского отряда входили: батальон пехоты, 3 казачьи сотни и 4 орудия. Казаки составляли ядро подобных частей. Они размещались по постам на значительной территории, население которой фактически находилось в ведении начальника отряда, пользующегося правами начальника уезда и подчиненного по исполнению своих административных обязанностей военному губернатору Ферганской области. Осенью 1895 г. в Рушане, в кишлаке Калаи-Вамар, в Шугнане, в кишлаке Хорог, а весной 1896 г., в кишлаке Зунг были организованы русские пограничные посты.
На территории соседней Киргизии в Суфи-Кургане, Ак-Босого, Сары-Таше и Бордобо имелись маленькие пограничные пикеты, главной задачей которых было поддержание связи с Хорогом. С этой целью на каждом пикете круглосуточно дежурил один казак с поседланным конем для передачи почты эстафетой.
После Ионова русскими войсками на Памире последовательно командовали капитаны Зайцов, Скерский, Сулоцкий, Эгерт, Кивекс, Снесарев (с июля 1902 г. по июль 1903 г.).
Снесарев так описывал службу пограничников: «Деятельность чинов Памирского отряда по своему разнообразию и оригинальности является в такой мере интересной, что тяготы и лишения, неизбежные при суровой и бедной природе Памиров, в значительной степени облегчаются приподнятым настроением работников и сознанием плодотворности результатов трудов».24
О характере деятельности Памирского отряда, об отношениях коренного населения с пограничниками позволяют судить письма Снесарева сестре: «Два дня назад возвратился… и застал значительное смятение: бухарцы в мое отсутствие начали грабить народ… Написал резкое письмо беку, выругал бухарского чиновника… Жду ответа от бека, народ успокоился… Словом, неделя или более выпала тревожная; особенно боялся, что придется по своему решению переходить границу с военными целями; страшно было не идти против 300 англичан (как я думал) с 50 человек своих, а начинать это дело по своему почину, без разрешения. … кроме своих людей (до 300), у меня будет свыше 2 тыс. кара-киргизов и до 15 тысяч таджиков, хотя подвластных Бухаре, но весьма зависящих от меня. Кроме того, граница Памира теперь крайне тревожна: наступают из Индии мои друзья-англичане… Среди волнений и невроза моим утешением является отношение ко мне народа… Я чувствую, что если я вылечу отсюда, то именно за этот забитый, несчастный народ, за который я уже грызся с беком, ругал его чиновников и за который я буде стоять, чего бы это мне ни стоило».25
Командир Шанджского поста штабс-капитан Кузнецов докладывал о несении службы в 1892-1893 гг.: «Дабы, с одной стороны, быть готовыми каждую минуту выполнить назначение отряда, а с другой стороны, по возможности развлекаться и не скучать, с чинами отряда велись все те строевые занятия, которые предписано вести как в мирной обстановке, так рано и при военной. К числу последних, так сказать, вызванных обстановкой, нужно отнести: разведывательную и охранительную службу, дневные и ночные тревоги и маневрирования. В первое время, когда чины отряда еще не освоились с климатическими условиями Памира, приходилось давать весьма частые отдыхи, чтобы не утомить людей, и, несмотря на это, были довольно часто приступы горной болезни, а ночные тревоги способствовали развитию заболеваний дыхательных путей, главным образом, воспалению гортани… Попав в новый для них суровый климат, солдаты и офицеры сумели быстро приспособиться к этим условиям и с успехом выполняли поставленную задачу. А против тоски по Родине устраивались во дворе игры в мяч, городки, крокет, и.п., пение, танцы и игры на гармошках, а во время больших праздников — спектакли».26
Шведский путешественник Свен Гедин, побывавший на Памире в 1894 г. оставил описание Памирского поста: «На путешественника-иностранца Памирский пост производит самое отрадное впечатление. После долгого утомительного пути по необитаемым, диким горным областям попадаешь вдруг на этот маленький клочок великой России, где кружок милейших и гостеприимнейших офицеров принимает вас как земляка, как старого знакомого. В общем Памирский пост живо напоминает военное судно. Все люди отличались образцовой молодецкой выправкой, долгая холодная Памирская зима, которую гарнизон проводит в этой пустыне, почти в таких же условиях, как и полярные мореплаватели в замерзших во льду судах, нисколько не отражались на них — ни следа вялости, апатии, равнодушия».
Благодаря непосредственному участнику многих из описываемых событий Борису Тагееву, до нас дошло описание процесса строительства и укрепления Памирского поста: «Работа кипела дружно, и сердце радовалось при виде этих сотен людей, сооружающих на «крыше мира» уголок, в котором придется им провести суровую зиму и откуда русский флаг, как доказательство могущества России, будет виден всему свету. Изо дня в день кипела работа, и укрепление незаметно вырастало. К 25 августа фасы были готовы, ров очищен, устроены барбеты для пулеметов. По типу своему укрепление это представляло редут усиленной полевой профили, почти квадратной формы, с барбетами в двух передних углах для пулеметов и орудий. Впоследствии вместо улиток военным инженером Серебренниковым с помощью только небольшого гарнизона Памирского поста были сооружены полууглубленные землянки, каждая на полуроту, удобно приспособленные для помещения нижних чинов гарнизона и сложенные из сырцового кирпича с достаточным количеством света. Над землею они возвышаются немного менее двух аршин и благодаря великолепно устроенным печам и крыше вполне защищают живущих в них от холода и сырости, о чем вполне свидетельствует хорошее состояние здоровья чинов памирского гарнизона.
Лазарет и кухня находятся в двух отдельных зданиях, поставленных над землею также из сырцового кирпича. Кроме этих зданий там же поставлен флигель (над землею), служащий жилищем для офицеров, имеющих в нем каждый по отдельной комнате, за исключением начальника отряда, которому отведено их две. Офицерская столовая, заменяющая собрание, дополняла комфорт памирского жилища. Склад вещей, пороховой погреб и метеорологическая будка находятся также в укреплении, а вне его построена только баня. Все здания и само укрепление капитально выстроены, как я уже сказал выше, по проекту и под руководством военного инженера Серебренникова, имя которого останется памятным в истории присоединения Памира; он при невероятно тяжелых условиях построил первое русское укрепление на «крыше мира», которое явилось на Памире истинным чудом. Шведский путешественник Свен-Гедин, долго работавший на Памире, неоднократно посещал наше укрепление и следующим образом отзывается о нем в своих корреспонденциях в «Туркестанских ведомостях». «Крепость, — говорит он, — выстроена удивительно хорошо и практично и делает честь офицерам, которым принадлежит инициатива в этом деле. Я уверен, что пришлось преодолеть громадные затруднения, чтобы достичь до этого великолепного конца, который свидетельствует, что значит энергия и предприимчивость…»
Начальник инженеров Туркестанского военного округа генерал-майор Клименко в августе 1894 г. осматривал постройки памирского укрепления и нашел, что «все выполненные войсками работы по возведению укрепленного поста, с зимними бараками и землянками, вполне удовлетворительны и заслуживают величайшей похвалы, особенно за выполнение таких работ в самый короткий срок, с 23 июля по 31 октября 1893 года,27 при весьма ограниченном числе рабочих рук». В настоящее время около укрепления раскинулся небольшой базарчик, где продаются привезенные из Ферганы необходимые жизненные продукты. Здесь же в небольшой чайхане собирались местные киргизы и постовые джигиты поделиться новостями и, затягиваясь крепким кальяном, попивать горячий кок-чай, и солдатики частенько заходили к гостеприимному мама-джану, хозяину чайханы, у которого к их услугам имелось все в запасе: и гвозди для сапог, и туземный сахар-леденец и сушеные фрукты к чаю».28
Генерал-майор М.Дж. Герард, руководивший в 1895 г. Британской частью Пограничной Комиссии, проходя по Памиру убедился, что русские укрепились в этом регионе вполне основательно. На Мургабском Памирском посту члены русской делегации и генерал Герард застали отряд, состоявший из 80 пехотинцев, 12 казаков (с двумя пулеметами) и 14 музыкантов. Основная часть этого отряда в дальнейшем сопровождала британского комиссара до Оша, причем русские солдаты, и особенно казаки, вызывали у него нескрываемое восхищение: «Жизнерадостность и незаменимость казаков в течение всего перехода были вне всяких похвал. Когда мы выступали по утрам, вахмистр затягивал какую-нибудь песню, которую весь отряд подхватывал хором, и хотя пение, возможно, и не обладало самым высшим качеством, но среди этой пустынной глуши оно имело какое-то необычное, сверхъестественное очарование, которое было весьма привлекательным. Стоило лишь спешиться, снять плащ или начать охотиться на каком-нибудь близлежащем озере, как кто-то из них всегда, без какого-либо призыва, оказывался рядом с вами для того, чтобы подержать вашего коня, принести шубу или ружье и вообще помочь; а каждой ночью вне зависимости от того, насколько жестокой была метель, они все выстраивались с непокрытыми головами перед своими юртами и пели вечернюю молитву. Их рационом, не считая хлеба и чая, был главным образом суп — великолепный наваристый горячий борщ, которым мы часто угощались сами, а они могли доливать его себе «a discretion». Немногие наказания, которые применялись на марше, обычно за упущения в уходе за лошадьми или в выправке, были в какой-то мере комичными. Казак в полной походной выкладке, с седлом, привязанным на спине, должен был стоять с саблей наголо в течение часа или более перед палаткой своего капитана».29
Генерал-майор Герард отметил, что в те немногие годы, которые прошли со времени присоединения Памира к России, русские военные и строители значительно усовершенствовали существовавшие ранее караванные тропы и построили новые дороги в этой суровой горной стране, в частности, созданный под руководством полковника Б.Л. Громбчевского30 в 1893 г. исключительно трудный участок дороги, обеспечивающий спуск с перевала Талдык посредством 34 серпантинов. Его также поразили вопросы организации управления российскими среднеазиатскими областями и отношения русских властей к местному населению. Власти, по сути дела, совершенно не вмешивались в традиционный образ жизни местного населения. Единственными ограничениями, наложенными русскими, были запрещение ношения оружия и вынесения приговора о смертной казни жителями среднеазиатских владений Российской империи. Истинное восхищение британского генерала вызвало великолепное состояние личного состава российских войск.
В противовес Памирскому посту Афганистан выставил гарнизон, включающий около 500 всадников и 500 пехотинцев; деньги на содержание этих войск по требованию эмира Афганистана были выделены англичанами.
В 1898 г. царское правительство утвердило временный пост в Ташкургане Сарыкольском, а в 1901 г. этот пост с согласия китайской стороны был сделан постоянным.31 В одном из кашгарских писем прикомандированный к Генеральному консульству России в Кашгарии в качестве военного наблюдателя выпускник Академии Генерального штаба штабс-капитан Л.Г. Корнилов писал: «Хуже всего, если пост в Ташкургане уберут; это будет позорное отступление».32
Начиная от Восточного Памира, российско-китайская граница практически на всем своем протяжении, в этот период времени охраняется не войсками ОКПС, а казачьими войсками, а кое-где армейскими подразделениями. Например, в Караколе была дислоцирована рота. В докладной записке Николаю II главноуправляющего землеустройством и земледелием князя Б.А. Васильчикова отмечалось, что «безлюдье» в восточных районах представляет опасность для русского государства: «Китай не дремлет и предпринимает целый ряд шагов для быстрого заселения пограничных с Россией пространств. Нельзя дремать и нам».33 Император напротив этих слов написал: «Вполне согласен». Снесарев в свою очередь писал: «Надо смирять Китай не языком дипломатов. А планомерной экономической системой, неустанной работой по укреплению и заселению окраины».34
Семиреченское войско стало искусственным барьером между китайскими землями и кочевниками Средней Азии, в неспокойном мире которой царской власти нужна была постоянная опора для стабилизации положения и охраны внешних рубежей. Крестьян для переселения в столь далекий край было трудно организовать из-за отсутствия железных дорог. Выход виделся в казачьей колонизации, основой которой должны были стать сибирцы, уже бывшие в этих краях, знающие язык и традиции коренного населения. Планы заселения казаками предусматривались и для территории Киргизии — в 1860 г. предполагалось поселить в Пишпеке 50 семей, в Токмаке — 25, а линию казачьих поселений продлить до Иссык-Куля и Нарынского края.35
В конце XIX в. казачество представляло собой хорошо отлаженный организм, которым умело управляло царское правительство. Его мероприятия были направлены на то, чтобы ввести большее единообразие в казачьи войска и регулярные армейские части, продолжить стирание межсословных различий казачьего и остального населения страны.
Характерной особенностью казачьих войск в эти годы было продолжающееся реформирование, обусловленное спецификой каждого войска, новым вооружением, менявшейся тактикой борьбы и другими причинами. Решаемые войсками задачи налагали отпечаток на их организационные структуры, порядок комплектования, прохождения службы. На их деятельность оказывали влияние также административное устройство регионов, правительственная политика в данном районе. Положение в сопредельных государствах.
Как и прежде, порядок прохождения службы казаков определялся не только Законом о прохождении службы, но и императорскими указами, решениями Военного совета, специальными положениями, утвержденными императором. Они были направлены на четкое определение прав и обязанностей казаков.
К 1893 г. были утверждены новые положения о Семиреченском казачьем войске. В 1910 г., в связи с упразднением Главного управления казачьих войск, руководство казачьими войсками перешло в Главный штаб. Численность Семиреченской казачьего войска в начале XIX века составляла 26 тыс. человек.
Военное и гражданское управление, несение службы войск было организовано на основаниях, общих для всех казачьих войск, но с учетом особенностей каждого из них. Семиреченское войско починялось туркестанскому генерал-губернатору как командующему войсками туркестанского военного округа. Непосредственное командование было вверено наказному атаману, звание которого было присвоено военному губернатору и командующему войсками Семиреченской области. В станицах казаки возглавлялись станичными атаманами, подчиненными наказному атаману.
Ежегодно в смете Военного министерства по Главному управлению казачьих войск были предусмотрены дополнительные средства для нужд казачьих войск. Как правило, они имели целевое назначение.
На территории Киргизии казачьи поселения появились к концу XIX в. Очевидец событий 1875-76 гг. на Памиро-Алае рассказывал, что «народ повсеместно ликует, узнав о присоединении к России. По дороге жители кишлаков встречали российские войска радостно, везде достархан. Командование казачьих подразделений, шедших в авангарде российских войск к намеченным новым границам, было кровно заинтересовано в хороших отношениях с местными жителями».36 Казаки несли сторожевую службу на границе в пределах казачьих войск наряду с таможенной стражей. Главной задачей казачьих формирований была защита территории и населения приграничных районов от вторжений бандитских групп из-за рубежа. Казачьи полки выставлялись из расчета один на 150 верст. Каждый полк из числа своих 10 сотен пять выставлял непосредственно на охрану границы.
В становлении новых российских границ участвовали и киргизские добровольцы, заинтересованные в стабильном положение в крае, северные киргизские джигиты под командованием Шабдана Джантаева участвовали и в присоединении к российским владениям Южной Киргизии.
Весной 1876 г. более 600 кибиток киргизских кибиток обосновались вблизи казачьего крепостного укрепления Гульча. В 1885 г. на правом берегу реки Кызыл-Суу возводится пограничное укрепление Иркештам, в котором, сменяясь, всегда находился взвод казаков. Это был обширный прямоугольник, обнесенный высокой стеной с бойницами и редутом в виде широкой башни, где располагались и казармы для казаков. Иркештам запирал ущелье, прикрывая расположенный ниже таможенный пост № 399, который успешно боролся с контрабандой. Казаки располагались также походными лагерями. В 1881-1882 гг. в Гульче, а в Иркештаме — в 1889-1917 гг. казаки вели метеорологические наблюдения.
Областное начальство пыталось на примере выселка Занарынского (Куланак), расположенного в глубине Тянь-Шаня — в 400 км от Пишпека распространять специфический опыт казачьих поселений. Это стратегически важное поселение перекрывало дорогу контрабандистам и заодно обеспечивало безопасность кочующим скотоводам. Казаки (здесь проживало около 100 семей) были надежны, выносливы, хорошо знали местные горы, язык и традиции киргизов. В то же время, отличаясь особой добросовестностью по несению пограничной службы, казаки порой упускали из виду свое хозяйство. Посетивший казачьи поселения наказной атаман М.А. Фольбаум был недоволен тем, что: «сельское хозяйство казаков, несмотря на все благоприятные условия для его процветания, повсюду в области на низком сравнительном уровне».37
В Семиреченском войске существовал территориальный принцип формирования и пополнения казачьих частей: по признаку совместной службы родственников или близких соседей и станичников, что создавало товарищескую спайку в мирное и военное время и уверенность во взаимопомощи, а также служило контролем на местах по принципу семей патриархальности.
Свои задачи казачьи войска решали во взаимодействии с министерствами финансов, внутренних дел, военным ведомством и другими государственными структурами. Наиболее тесным было сотрудничество с гарнизонами пограничных и армейских частей, расположенными вдоль границы. Казачьи войска активно привлекались для исполнения обязанностей карантинной стражи, преследования вооруженных нарушителей и противодействовали прорыву банд.
Несмотря на оговорки и уточнения, которыми сопровождались служебные инструкции различных ведомств, стремящихся отстоять свои интересы, во многих документах прямо подчеркивалось, что в 7-верстной пограничной полосе «право распоряжаться всеми действиями принадлежит пограничной страже».
Помимо централизованного войскового наряда на службу назначался наряд приказами по округам и станицам. На службу были «задействованы» все казаки вплоть до ополченцев. При этом значительная часть казаков несла службу вне войска в строевых частях, вдали от своих станиц. На границе, по наезженной тропе, через определенные промежутки времени, сменяя друг друга, проезжали конные казачьи разъезды. А в сумерках, в туман в особо опасных местах устраивали засады (2-3 казака).
Многое в борьбе с контрабандистами зависело от смекалки и находчивости казаков. И он преуспели в этом важном деле, прекрасно ориентируясь на местности, отлично владея оружием, зная повадки и ухищрения нарушителей. Хорошим подспорьем в охране границы было высокогорье.
Наиболее действенными мерами против них были упреждающие действия казаков и хорошо поставленная разведывательная служба. Посылка разведывательных разъездов дала «возможность меньше отвлекать казаков от полевых работ и не вводить казну в излишние расходы». Каждый казачий разъезд представлял рапорт, отчет, а иногда и дневник о проведении разведки. Добротные сведения позволяли более рационально распорядиться имевшимися силами и средствами.
Режим границы в это время был достаточно либеральным, подданным России и Китая не было необходимости иметь какие-либо документы для прохода через кордоны и посты пограничной охраны. Долгое время отношения казаков с коренными жителями были прекрасными. Они строились на взаимовыгодном сотрудничестве. В то же время, со времени первого использования казаков в подавлении антиправительственных выступлений — сразу же после присоединения Киргизии к России, станичники не переставали выполнять и внутренние охранительные, а то и просто полицейские функции. Государство использовало казаков в качестве главной карательной силы.
С началом первой мировой войны казачьи станицы обезлюдели. Из 45 тыс. населения Семиреченского войска (обоего пола, включая детей и стариков) мужчины призывного возраста (3,5 тыс.) были призваны на фронт — в Персию и на Кавказский фронт, где составили три полка и несколько отдельных сотен. Несколько сотен, как и до войны, находились в Кульдже, Чугучаке и Кашгаре при российских консулах. В 1915 г. было собрано в Семиречье и отправлено на фронт 7500 винтовок. Из Пржевальского и Пишпекского уездов было призвано на фронт 4700 человек. Фактически, как отмечал генерал-губернатор Туркестана, население, имеющее до 2000 русских, охранялось пятнадцатью нижними чинами. Об охране границы в полном объеме и речи быть не могло.
О состоянии пограничных отношений на тот момент на среднеазиатском участке российско-китайской границы можно судить по высказыванию Л.Г. Корнилова. Будущий белогвардейский генерал в начале прошлого века отмечал: «Пока еще наиболее солидной гарантией внутреннего спокойствия в Кашгарии и неприкосновенности ее границ является соседство могучей России и миролюбие ее, доказанное всей историей наших отношений с Китаем».38
Заложенные Россией на Востоке в XIX в. основы охраны государственной границы в последующем сослужили добрую славу в обеспечении пограничной безопасности региона. Обращаясь к наследию А.Е. Снесарева, следует отметить, что «охранение Россией востока и юго-востока Европы … является большой услугой на алтаре грядущих судеб Европы и мира».39
К концу XX в. абсолютно верным оказалось предвидение А.Е. Снесарева, указавшего на то, что именно «под южным солнцем Афганистана» зреют «события крупного масштаба», которые «в скором будущем отзовутся на берегах Невы и Темзы». Снесарев, признанный знаток Средней Азии, обращался к потомкам, как бы предугадывая снятие Россией своих часовых с центральноазиатских границ: «Наш взор слишком часто поворачивается на Запад, но я, как азиат, люблю его повернуть на восход солнца; оттуда идут роковые загадки и не менее роковые решения. И когда я смотрю на восток, то прежде всего думаю о киргизах, которых лично люблю и ценю, но которые не находят еще себе должной оценки у других; и думаю я в эти минуты: а что, если на нас вправду навалится желтая рать, будут ли тогда киргизы ее авангардом, как в годы налета Чингиса, или они составят наш первый оплот против грозного врага с Востока. Думать об этом, во всяком случае, нужно».40
Актуальным является сегодня и еще одно высказывание Снесарева: «Экономические завоевания идут теперь впереди военных. Не та нация сильна, которая завалила всю страну штыками, а та, которая держит в своих руках сети экономических завоеваний!».41 Спустя век, подтверждая правоту Снесарева, другой российский генерал Андрей Николаев42 пишет: «Одной из приоритетных геополитических задач России является сохранение необходимой степени влияния на территориях, некогда входивших в состав Российской империи и Советского Союза. В сущности, в этой мысли нет ничего нового. Поддержание мирных добрососедских отношений и взаимовыгодных многосторонних контактов с пограничными государствами — важнейшая внешнеполитическая задача для любой мировой державы. Поэтому внешнеполитическая цель России в странах ближнего зарубежья — уйдя остаться. Если Россия хочет сохранить свое присутствие на этих территориях, она должна прежде всего опираться не на военную силу, а на культурные и экономические возможности».43
- Снесарев А.Е. Группа офицеров Памирского отряда// Разведчик. — 1901. — № 574. — С.931.
- Афганское разграничение. Переговоры между Россией и Великобританией. 1872-1885. Издание министерства иностранных дел. — СПб., 1886. — С.215.
- См.: Галкин А. Исхак-хан и афганская смута в 1888 г.// Военный сборник. — 1889. — № 4.
- Рекогносцировочный отряд под начальством полковника Ионова дошел до Сархада и задержал на Большом Памире около могилы Базая (Базай-и-Гумбез) капитана королевской гвардии Югунсбенда. Англичанин написал расписку начальнику отряда, в которой давал слово офицера, что никогда более не посетит Памира, и еще неохотнее, в сопровождении казаков, направился к кашгарской пограничной линии. На Яшиль-Куле был задержан второй офицер, лейтенант Дависсон, занимавшийся съемкой русской территории. Все работы английских офицеров оказались в руках полковника Ионова, а мистеру Дависсону пришлось совершить путешествие в Великобританию через всю Россию.
- Майер А.А., Тагеев Б.Л. Полуденные экспедиции. Очерки. — М.: Воениздат, 1998. — С. 171.
- Майер А.А., Тагеев Б.Л. Полуденные экспедиции. Очерки. — М.: Воениздат, 1998. — С. 230-231.
- Афганские уроки: Выводы для будущего в свете идейного наследия А.Е. Снесарева. Российский военный сборник. Вып. 20. — М.: Военный университет, Русский путь, 2003. — С. 620-621.
- Аристов Н.А. Усуни и кыргызы или кара-кыргызы. Очерки истории и быта населения западного Тянь-Шаня и исследования по его исторической географии. — Бишкек: Илим, 2001. — С. 500.
- В договоре об общих принципах взаимоотношений между двумя странами, подписанному в Тяньцзине 1 июня 1858 г., стороны условились немедленно исследовать неопределенные участки границы и зафиксировать итоги разграничения в специальном дополнении к Тяньцзинскому трактату, а также сделать подробные описания и карты, «которые и послужат обоим правительствам на будущее время бесспорными документами о границах». — Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917 гг. — М., 1952. — № 8.
- Российский государственный военно-исторический архив. — Ф. 1582, оп. 2, д. 110, л. 79а.
- Русско-китайские отношения. 1689-1916. — М., 1958. — № 14.
- Князев А.А. Влияние афганского кризиса на безопасность Центральной Азии (1990-е — начало 2000-х гг.): дисс. докт. ист. наук. — Бишкек, 2004. — С. 45. См. также: Warikoo K. Ethnic religious resurgence in Xinjang// Eurasian studies. — 1995-1996. — Winter, Vol. 2, № 4.
- Боярский В.И. На страже границ Отечества. История пограничной службы. Краткий очерк. — Москва: Граница, 1998. — С. 206.
- Боярский В.И. На страже границ Отечества. История пограничной службы. Краткий очерк. — Москва: Граница, 1998. — С. 124-125.
- Центральный музей пограничных войск, научный фонд (далее — ЦМПВ, НФ). — Д. 444.
- Плеханов А.М. Отдельный корпус пограничной стражи. Краткий исторический очерк. — Москва: Граница, 1993 г. — С. 31.
- ЦМПВ, НФ. — Д. 727. —Л. 178.
- Пособие командирам отрядов, вахмистрам и старшим постов Отдельного корпуса пограничной стражи для ведения на кордонах занятий нижними чинами. — Спб., 1906. — С. 177.
- ЦМПВ, НФ. — Д. 474. —Л. 7.
- Пособие командирам отрядов, вахмистрам и старшим постов Отдельного корпуса пограничной стражи для ведения на кордонах занятий нижними чинами. — Спб., 1906. — С. 134.
- См.: Князев А.А. К истории и современному состоянию производства наркотиков в Афганистане и их распространения в Центральной Азии. — Бишкек: Илим, 2003. — С. 9.
- Плеханов А.М. Отдельный корпус пограничной стражи. Краткий исторический очерк. — Москва: Граница, 1993 г. С.118.
- Ярков А.П. Казаки в Кыргызстане. — Бишкек: КРСУ, 2002. — С. 40.
- Снесарев А.Е. Группа офицеров Памирского отряда// Разведчик. — 1901. — № 574. — С. 931.
- Гаврилюк А.А., Ярошенко В.А. Памир: Фотольбом. — М.: Планета, 1987. — С.101-102. Письма цитируются по архиву Е.А. Снесаревой — дочери А.Е. Снесарева.
- Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. — СПб: Генеральный штаб, 1893.
- Военный инженер капитан Серебренников производил постройки на Памире в конце 1892 года и в 1893 и в 1894 гг.
- Майер А.А., Тагеев Б.Л. Полуденные экспедиции. Очерки. — М.: Воениздат, 1998. — С. 282-283.
- Постников А.В. Схватка на «Крыше мира. — М.: Памятники исторической мысли, 2001. — С. 324-325.
- См.: Громбчевский Б.Л. Наши интересы на Памире (доклад подполковника Б.Л. Громбчевского, читанный в Николаевской Академии Генерального штаба 14 марта 1891). — СПб, 1891.
- Постников А.В. Схватка на «Крыше мира. — М.: Памятники исторической мысли, 2001. — С. 331.
- Цит. по: Белоголовый Б. Кашгарские письма Лавра Корнилова// Московский журнал. — 1995. — № 11. — С. 5. О деятельности Л.Г. Корнилова в Афганистане и Восточном Туркестане см.: Басханов М.К. Генерал Лавр Корнилов. — London: Skiff Press, 2000.
- Островский И.В. Столыпин П.А. и его время. — Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1992. — С. 92-93.
- Афганские уроки: Выводы для будущего в свете идейного наследия А.Е. Снесарева. Российский военный сборник. Вып. 20. — М.: Военный университет, Русский путь, 2003. — С. 109.
- Ярков А.П. Казаки в Кыргызстане. — Бишкек: КРСУ, 2002. — С. 25.
- Ярков А.П. Казаки в Кыргызстане. — Бишкек: КРСУ, 2002. — С. 23.
- Ярков А.П. Казаки в Кыргызстане. — Бишкек: КРСУ, 2002. — С. 30.
- Корнилов Л.Г. Кашгария или Восточный Туркестан. Опыт военно-статистического описания. — Ташкент, 1903. — С. 425-426.
- Снесарев А.Е. Философия войны. — М.: ВАГШ, 2002. — С.195.
- «Голос Правды». — 1909. — № 1287.
- Афганские уроки: Выводы для будущего в свете идейного наследия А.Е. Снесарева. Российский военный сборник. Вып. 20. — М.: Военный университет, Русский путь, 2003. — С.102.
- Андрей Иванович Николаев родился 21 апреля 1949 г. в Москве. Окончил Московское высшее командное училище имени Верховного Совета РСФСР, военные академии имени М.Фрунзе и Генерального штаба. Прошел все ступени военной карьеры в Сухопутных войсках — от командира взвода до первого заместителя начальника Генерального штаба Вооруженных Сил. С 1993 г. — заместитель министра безопасности РФ — командующий Пограничными войсками России, затем — директор Федеральной пограничной службы — главнокомандующий Пограничными войсками Российской Федерации. В общей сложности, руководил пограничным ведомством России четыре года.
- Николаев А. Рубежи России. Раздумья о важном. — Москва: Граница, 1998. — С. 213, 216, также см.: Рябцев. И. Рубеж безопасности// Литературная Россия. — Москва, 1997. — июль.
Источник: Афганистан и безопасность Центральной Азии. Вып. 2/ под ред. А.А. Князева. Бишкек-2005
Комментарии
Отправить комментарий