День памяти Музей "Яд Вашем"
День памяти
Музей "Яд Вашем"
В Иерусалиме есть музей, он называется «Яд Вашем». Это — Национальный Мемориал Катастрофы и Героизма, музей памяти шести миллионов евреев, замученных нацистами.
Катастрофа (на иврите — шоа) — так называют сегодня те страшные годы, когда фашисты стремились истребить еврейский народ.
Идея создания мемориала появилась ещё во время Катастрофы, когда в Палестину стали поступать первые сообщения о массовых убийствах евреев.
«Яд Вашем» означает «Память и имя» — это слова пророка Исайи: «Им дам Я в доме моём и в стенах моих память и имя… которые не изгладятся» (Ис 56:5).
Первый камень в фундамент здания «Яд Вашем» был заложен 29 июля 1954 года.
Так была исполнена последняя воля многих жертв Катастрофы, таких, как Златка Вишняцкая из Польши, которая написала: «Я думаю, что всё-таки найдется кто-нибудь, кто сумеет рассказать о наших страданиях и реках пролитой нами крови…»
Этот музей не похож ни на один музей в мире.
Здесь нет прекрасных полотен или скульптур — сотни людей, которые превратились в дым и пепел, безмолвно кричат с фотографий: «Помни!»
Здесь не играет красивая грустная музыка — с видеомониторов с вами разговаривают люди, пережившие ужас концлагерей.
Про Катастрофу написаны тысячи книг и научных трудов. В разных странах есть музеи и мемориалы, проводятся семинары и симпозиумы. Эту тему изучают во всех школах Израиля. В школьную программу входит посещение музея «Яд Вашем», а иногда и групповая поездка в Польшу, в Освенцим и Майданек, бывшие лагеря смерти.
А когда в День памяти жертв Катастрофы в Израиле включают сирену, вся страна — дети, взрослые, старики, солдаты — встаёт, вспоминая погибших.
Наклейка про курорт Нордерней
Здание музея — огромная бетонная призма, пронзающая гору. Посетители входят в музей с одной стороны горы и выходят с противоположной. Свет проникает сюда сверху, сквозь стеклянный узкий потолок, поэтому в залах сумрачно, только витрины, фотографии и карты на стенах подсвечены лампочками.
Архитекторы специально построили такое здание, чтобы мы сразу задумались о Свете и Тьме, о Жизни и Смерти.
В первых залах рассказывается предыстория Катастрофы: каким был еврейский мир до пришествия Гитлера к власти и как с установлением нацистского режима в Германии в начале 1930-х годов началась дискриминация евреев.
Среди экспонатов — антисемитские вывески «Избегайте еврейских врачей и адвокатов», «Курорт Нордерней на Северном море свободен от евреев».
Первые законы против евреев вступили в силу в 1933 году: 1 апреля Гитлер призвал бойкотировать еврейские магазины, а через несколько дней начались увольнения евреев из всех гражданских учреждений. Тогда же немецкий литератор Виктор Клемперер записал в своём дневнике: «Даже животное не чувствует себя таким изгнанным и обездоленным, как еврей».
Двигаясь дальше, мы замечаем, что пол как бы идёт под уклон. Это задумано специально: по мере нарастания трагических событий мы спускаемся всё глубже и глубже.
Разрушенная синагога
В 1938 году стало ещё хуже. Разрушались синагоги, у евреев конфисковали магазины и имущество. Немецкий министр экономики Вальтер Функ хвалился, что к 1938 году власти сумели ограбить евреев на два миллиона марок!
Ночь с 9 на 10 ноября вошла в историю под названием Хрустальная ночь (или Ночь разбитых витрин). Это был страшный погром по всей территории Германии, тщательно спланированный с одобрения Адольфа Гитлера. Были сожжены 1400 синагог, разгромлены еврейские магазины и предприятия. 30 тысяч евреев были арестованы и отправлены в концлагеря.
До этого момента правительство сначала издавало законы, которые оправдывали притеснения евреев, теперь же нацисты не считали нужным заботиться о законности. От грабежа и издевательств они перешли к уничтожению людей.
С началом Второй мировой войны преследования евреев распространились по всей Европе. Начался новый этап Катастрофы — выселение евреев в гетто.
Вот оно, еврейское гетто, в четвертом зале музея. Варшава, улица Лешно. Под ногами вымощенная мостовая и трамвайные пути, у стен — уличные фонари. А вокруг — фотографии, фотографии, фотографии. И документальные кинохроники, от которых становится страшно — неужели всё это было на самом деле?
Но всё это — было.
Улица Лешно
Сразу после оккупации польских евреев переселили в трущобы без электричества и санитарных удобств. Из десятков городов и деревень евреев свозили в гетто, где люди умирали от голода и болезней.
Крупнейшие гетто были в Лодзи и в Варшаве (здесь жили более полумиллиона евреев). Продвигаясь по Европе, нацисты создавали новые гетто — во Львове, Каунасе, Минске, Риге, Будапеште…
Заключение евреев в гетто не было главной целью нацистов. В шестом музейном зале хранится приказ о переселении евреев польского города Лодзь: «Создание гетто, конечно же, — только промежуточный этап… В любом случае конечная цель — сжечь дотла этот рассадник чумы».
В 1942 году на Ванзейской конференции нацисты постановили «окончательно решить еврейский вопрос». Повсеместно проводились массовые расстрелы десятков тысяч евреев. Весь мир знает о том, что было в киевском Бабьем Яру, в Каунасе, в Вильнюсе и Лиепае…
В поселке Понары, недалеко от Вильнюса, было уничтожено более 70 тысяч человек, почти все — евреи. Людей забирали прямо из домов и расстреливали в лесу. В те годы появилось много песен, одна из них — про Понары. Стихи написал поэт и партизан Шмерке Качергинский, а музыку — одиннадцатилетний Алек Волковыский из Вильнюсского гетто:
Понары
Тише, тише! Помолчим!
Здесь растут одни могилы.
Их посеяли наши мучители,
Как красиво они растут, увитые зеленью.
Дорога плавно бежит к Понарам,
Оттуда дороги нет.
Вот отец ушёл туда, и с ним
Умерла наша радость.
Зал Имён
Под «окончательным решением еврейского вопроса» Гитлер подразумевал полное уничтожение 11 миллионов евреев. И акции в городах Советского Союза не удовлетворяли аппетиты нацистского руководства. Евреев расстреливали недостаточно оперативно и широкомасштабно. Для эффективного выполнения плана надо было действовать решительнее — и людей стали отправлять в лагеря смерти.
В лагерях — в Треблинке, Освенциме, Майданеке, Берген-Бельзене, Хелмно, Собиборе – евреев уничтожали массово и быстро. Поезда, до отказа наполненные людьми (многие не выдерживали адских условий и умирали ещё в пути), днём и ночью двигались к смерти.
Кажется, мы спустились в самые недра горы, на самое дно человеческой жестокости и безумия. В шестом музейном зале — огромный макет лагеря смерти Аушвиц-Биркенау (Освенцим). Хочется отвести глаза, убежать. Но мы смотрим на снимки людей, под конвоем идущих к газовым камерам, на печи крематория. Чтобы помнить.
И вдруг — когда, кажется, вокруг лишь тьма, смерть и ужас — пол неожиданно начинает подниматься. Уклон пока совсем небольшой, но всё же — вверх. И в девятом зале рассказывается о возвращении к жизни уцелевших в Катастрофе.
Это было очень тяжело. Люди возвращались в родные места, где их уже никто не ждал. Соседи спрашивали: «Как, вас не всех убили?» Они, чудом пережившие муки и зверства, оказывались одни во всём мире — родные убиты, а вместо домов их встречало пепелище.
«Мои глаза прикованы к руинам – неужели действительно ничего не осталось? Из всего этого множества людей — неужели никто не выжил? Из всей моей семьи — неужели я один остался в живых?! Как это случилось, что они все мертвы, а я остался жить, я, самый слабый из них?»
Дов Фридберг, переживший Собибор.
Но борьба продолжалась. Люди, прошедшие концлагеря, не останавливались ни перед чем. Правдами и неправдами они пробивались в Палестину.
Вы заметили, что стало гораздо светлее? Это свет не от стеклянной крыши, вовсе нет. Мы пришли к выходу. В последнем Зале Имён — мемориал жертв Катастрофы. В папках, расположенных по периметру зала, хранятся листы свидетельских показаний с именами уничтоженных. А на куполе высотой 10 метров — 600 фотографий погибших.
Из Зала Имён мы выходим на смотровую площадку, откуда открывается вид на Иерусалимские горы, пьянящий простором и светом после полумрака и тяжести музея.
c
Мемориал депортации
«Яд Вашем» — это не только десять залов музея. Это целый комплекс, где есть библиотека, архив, музей искусства Катастрофы, учебный и аудиовизуальный центры, Международная школа изучения Катастрофы, синагога, огромный парк со скульптурами, мемориалами и павильонами.
Парк достоин отдельной экскурсии — нужен целый день, чтобы его обойти: увидеть Сад Праведников народов мира и немецкий товарный вагон — Мемориал депортации, постоять на площади Варшавского гетто, побывать в Детском мемориале и Долине общин.
В «Яд Вашеме» тяжело, особенно в первый раз. В некоторых залах хочется зажмуриться и заткнуть уши. Но миллионы ни в чем не повинных людей пережили (а многие и не пережили) этот ужас по-настоящему, а не в музее. Значит, и мы должны пересилить страх и прикоснуться к трагедии и боли — чтобы Катастрофа никогда не повторилась. Вот как говорил об этом Мартин Нимёллер, немецкий протестантский священник:
Когда нацисты пришли за коммунистами,
я оставался безмолвным.
Я не был коммунистом.
Когда они сажали социал-демократов,
я промолчал.
Я не был социал-демократом.
Когда они пришли за членами профсоюза,
я не стал протестовать.
Я не был членом профсоюза.
Когда они пришли за евреями,
я не возмутился.
Я не был евреем.
Когда пришли за мной,
не осталось никого, кто бы заступился за меня.
Сегодня утром в Израиле снова включили сирену. Каждый год 27 нисана — День памяти жертв Катастрофы. В этом году он пришёлся на 12 апреля.
Расписание музея и контакты — смотрите здесь.
Share on facebook
Share on vk
Share on livejournal
More Sharing Services
Вставить анонс статьи в блог
Версия для печати
Вам пригодилось?
Да: 1523Нет: 510
12 апреля 2010
Елизавета Гуллер
Музей "Яд Вашем"
В Иерусалиме есть музей, он называется «Яд Вашем». Это — Национальный Мемориал Катастрофы и Героизма, музей памяти шести миллионов евреев, замученных нацистами.
Катастрофа (на иврите — шоа) — так называют сегодня те страшные годы, когда фашисты стремились истребить еврейский народ.
Идея создания мемориала появилась ещё во время Катастрофы, когда в Палестину стали поступать первые сообщения о массовых убийствах евреев.
«Яд Вашем» означает «Память и имя» — это слова пророка Исайи: «Им дам Я в доме моём и в стенах моих память и имя… которые не изгладятся» (Ис 56:5).
Первый камень в фундамент здания «Яд Вашем» был заложен 29 июля 1954 года.
Так была исполнена последняя воля многих жертв Катастрофы, таких, как Златка Вишняцкая из Польши, которая написала: «Я думаю, что всё-таки найдется кто-нибудь, кто сумеет рассказать о наших страданиях и реках пролитой нами крови…»
Этот музей не похож ни на один музей в мире.
Здесь нет прекрасных полотен или скульптур — сотни людей, которые превратились в дым и пепел, безмолвно кричат с фотографий: «Помни!»
Здесь не играет красивая грустная музыка — с видеомониторов с вами разговаривают люди, пережившие ужас концлагерей.
Про Катастрофу написаны тысячи книг и научных трудов. В разных странах есть музеи и мемориалы, проводятся семинары и симпозиумы. Эту тему изучают во всех школах Израиля. В школьную программу входит посещение музея «Яд Вашем», а иногда и групповая поездка в Польшу, в Освенцим и Майданек, бывшие лагеря смерти.
А когда в День памяти жертв Катастрофы в Израиле включают сирену, вся страна — дети, взрослые, старики, солдаты — встаёт, вспоминая погибших.
Наклейка про курорт Нордерней
Здание музея — огромная бетонная призма, пронзающая гору. Посетители входят в музей с одной стороны горы и выходят с противоположной. Свет проникает сюда сверху, сквозь стеклянный узкий потолок, поэтому в залах сумрачно, только витрины, фотографии и карты на стенах подсвечены лампочками.
Архитекторы специально построили такое здание, чтобы мы сразу задумались о Свете и Тьме, о Жизни и Смерти.
В первых залах рассказывается предыстория Катастрофы: каким был еврейский мир до пришествия Гитлера к власти и как с установлением нацистского режима в Германии в начале 1930-х годов началась дискриминация евреев.
Среди экспонатов — антисемитские вывески «Избегайте еврейских врачей и адвокатов», «Курорт Нордерней на Северном море свободен от евреев».
Первые законы против евреев вступили в силу в 1933 году: 1 апреля Гитлер призвал бойкотировать еврейские магазины, а через несколько дней начались увольнения евреев из всех гражданских учреждений. Тогда же немецкий литератор Виктор Клемперер записал в своём дневнике: «Даже животное не чувствует себя таким изгнанным и обездоленным, как еврей».
Двигаясь дальше, мы замечаем, что пол как бы идёт под уклон. Это задумано специально: по мере нарастания трагических событий мы спускаемся всё глубже и глубже.
Разрушенная синагога
В 1938 году стало ещё хуже. Разрушались синагоги, у евреев конфисковали магазины и имущество. Немецкий министр экономики Вальтер Функ хвалился, что к 1938 году власти сумели ограбить евреев на два миллиона марок!
Ночь с 9 на 10 ноября вошла в историю под названием Хрустальная ночь (или Ночь разбитых витрин). Это был страшный погром по всей территории Германии, тщательно спланированный с одобрения Адольфа Гитлера. Были сожжены 1400 синагог, разгромлены еврейские магазины и предприятия. 30 тысяч евреев были арестованы и отправлены в концлагеря.
До этого момента правительство сначала издавало законы, которые оправдывали притеснения евреев, теперь же нацисты не считали нужным заботиться о законности. От грабежа и издевательств они перешли к уничтожению людей.
С началом Второй мировой войны преследования евреев распространились по всей Европе. Начался новый этап Катастрофы — выселение евреев в гетто.
Вот оно, еврейское гетто, в четвертом зале музея. Варшава, улица Лешно. Под ногами вымощенная мостовая и трамвайные пути, у стен — уличные фонари. А вокруг — фотографии, фотографии, фотографии. И документальные кинохроники, от которых становится страшно — неужели всё это было на самом деле?
Но всё это — было.
Улица Лешно
Сразу после оккупации польских евреев переселили в трущобы без электричества и санитарных удобств. Из десятков городов и деревень евреев свозили в гетто, где люди умирали от голода и болезней.
Крупнейшие гетто были в Лодзи и в Варшаве (здесь жили более полумиллиона евреев). Продвигаясь по Европе, нацисты создавали новые гетто — во Львове, Каунасе, Минске, Риге, Будапеште…
Заключение евреев в гетто не было главной целью нацистов. В шестом музейном зале хранится приказ о переселении евреев польского города Лодзь: «Создание гетто, конечно же, — только промежуточный этап… В любом случае конечная цель — сжечь дотла этот рассадник чумы».
В 1942 году на Ванзейской конференции нацисты постановили «окончательно решить еврейский вопрос». Повсеместно проводились массовые расстрелы десятков тысяч евреев. Весь мир знает о том, что было в киевском Бабьем Яру, в Каунасе, в Вильнюсе и Лиепае…
В поселке Понары, недалеко от Вильнюса, было уничтожено более 70 тысяч человек, почти все — евреи. Людей забирали прямо из домов и расстреливали в лесу. В те годы появилось много песен, одна из них — про Понары. Стихи написал поэт и партизан Шмерке Качергинский, а музыку — одиннадцатилетний Алек Волковыский из Вильнюсского гетто:
Понары
Тише, тише! Помолчим!
Здесь растут одни могилы.
Их посеяли наши мучители,
Как красиво они растут, увитые зеленью.
Дорога плавно бежит к Понарам,
Оттуда дороги нет.
Вот отец ушёл туда, и с ним
Умерла наша радость.
Зал Имён
Под «окончательным решением еврейского вопроса» Гитлер подразумевал полное уничтожение 11 миллионов евреев. И акции в городах Советского Союза не удовлетворяли аппетиты нацистского руководства. Евреев расстреливали недостаточно оперативно и широкомасштабно. Для эффективного выполнения плана надо было действовать решительнее — и людей стали отправлять в лагеря смерти.
В лагерях — в Треблинке, Освенциме, Майданеке, Берген-Бельзене, Хелмно, Собиборе – евреев уничтожали массово и быстро. Поезда, до отказа наполненные людьми (многие не выдерживали адских условий и умирали ещё в пути), днём и ночью двигались к смерти.
Кажется, мы спустились в самые недра горы, на самое дно человеческой жестокости и безумия. В шестом музейном зале — огромный макет лагеря смерти Аушвиц-Биркенау (Освенцим). Хочется отвести глаза, убежать. Но мы смотрим на снимки людей, под конвоем идущих к газовым камерам, на печи крематория. Чтобы помнить.
И вдруг — когда, кажется, вокруг лишь тьма, смерть и ужас — пол неожиданно начинает подниматься. Уклон пока совсем небольшой, но всё же — вверх. И в девятом зале рассказывается о возвращении к жизни уцелевших в Катастрофе.
Это было очень тяжело. Люди возвращались в родные места, где их уже никто не ждал. Соседи спрашивали: «Как, вас не всех убили?» Они, чудом пережившие муки и зверства, оказывались одни во всём мире — родные убиты, а вместо домов их встречало пепелище.
«Мои глаза прикованы к руинам – неужели действительно ничего не осталось? Из всего этого множества людей — неужели никто не выжил? Из всей моей семьи — неужели я один остался в живых?! Как это случилось, что они все мертвы, а я остался жить, я, самый слабый из них?»
Дов Фридберг, переживший Собибор.
Но борьба продолжалась. Люди, прошедшие концлагеря, не останавливались ни перед чем. Правдами и неправдами они пробивались в Палестину.
Вы заметили, что стало гораздо светлее? Это свет не от стеклянной крыши, вовсе нет. Мы пришли к выходу. В последнем Зале Имён — мемориал жертв Катастрофы. В папках, расположенных по периметру зала, хранятся листы свидетельских показаний с именами уничтоженных. А на куполе высотой 10 метров — 600 фотографий погибших.
Из Зала Имён мы выходим на смотровую площадку, откуда открывается вид на Иерусалимские горы, пьянящий простором и светом после полумрака и тяжести музея.
c
Мемориал депортации
«Яд Вашем» — это не только десять залов музея. Это целый комплекс, где есть библиотека, архив, музей искусства Катастрофы, учебный и аудиовизуальный центры, Международная школа изучения Катастрофы, синагога, огромный парк со скульптурами, мемориалами и павильонами.
Парк достоин отдельной экскурсии — нужен целый день, чтобы его обойти: увидеть Сад Праведников народов мира и немецкий товарный вагон — Мемориал депортации, постоять на площади Варшавского гетто, побывать в Детском мемориале и Долине общин.
В «Яд Вашеме» тяжело, особенно в первый раз. В некоторых залах хочется зажмуриться и заткнуть уши. Но миллионы ни в чем не повинных людей пережили (а многие и не пережили) этот ужас по-настоящему, а не в музее. Значит, и мы должны пересилить страх и прикоснуться к трагедии и боли — чтобы Катастрофа никогда не повторилась. Вот как говорил об этом Мартин Нимёллер, немецкий протестантский священник:
Когда нацисты пришли за коммунистами,
я оставался безмолвным.
Я не был коммунистом.
Когда они сажали социал-демократов,
я промолчал.
Я не был социал-демократом.
Когда они пришли за членами профсоюза,
я не стал протестовать.
Я не был членом профсоюза.
Когда они пришли за евреями,
я не возмутился.
Я не был евреем.
Когда пришли за мной,
не осталось никого, кто бы заступился за меня.
Сегодня утром в Израиле снова включили сирену. Каждый год 27 нисана — День памяти жертв Катастрофы. В этом году он пришёлся на 12 апреля.
Расписание музея и контакты — смотрите здесь.
Share on facebook
Share on vk
Share on livejournal
More Sharing Services
Вставить анонс статьи в блог
Версия для печати
Вам пригодилось?
Да: 1523Нет: 510
12 апреля 2010
Елизавета Гуллер
Комментарии
Отправить комментарий